Родня

Недавно неожиданно, но без особого удивления обнаружил для себя факт, что князь Московский Иван I (Иван Калита), наиболее успешный со времён начала на Руси феодальной раздробленности и междуусобных войн, был чингисидом. Его мать, Мария Белозерская, была дочерью Феодоры Сартаковны, а та - дочерью Сартака, сына Батыя. Таким образом, Иван Калита - потомок Чингисхана в шестом поколении по материнской линии, первый русский политический деятель такого масштаба, в ком текла монгольская кровь. Примечательно, что Иван Калита добился столь высокого положения благодаря прямой поддержке золотоордынского хана Узбека: седьмая вода на киселе, а всё-таки брата. Конечно, на помня о том, что в то время и двоюродные братья ходили друг на друга войной, значение этого факта переоценивать не приходится, - однако же факт: вплоть до пресечения династии Рюриковичей Московским княжеством, а затем и царством управляли правнуки Чингиса. Иван IV Грозный, подчинивший себе Астраханское, Казанское и Сибирское ханства, прибрал наследство своего прадеда Батыя.

Легендарная "Шапка Мономаха", символ российского самодержавия, тоже была, как предполагается, даром Узбека либо Калите, либо его предшественнику на Московском княжении - Юрию Данииловичу. Лишь двести лет спустя была изобретена легенда, что это, мол, подарок византийского императора Константина Мономаха своему внуку Владимиру Мономаху, а до того она именовалась просто "золотой шапкой". Невозможно представить себе эту островерхую шапку с собольей опушкой на высоком челе императора Второго Рима, но на любом средне- и центральноазиатском властителе она смотрелась бы преотлично - если, конечно, не брать во внимание крест. Вплоть до петровских времён ею венчались на царство русские цари; затем в моду вошёл европейский образец, но зато в русской шапке-ушанке и по сей день маячит тень её прообраза - монгольского треуха-малахая.

Кстати, вот ещё интересное наблюдение насчёт родства, теперь уже духовного. Если верить буддийской концепции Нирманакаи и заверениям, провозглашённым высокими ламами, то в начале ХХ века в северной и центральной Азии правила целая плеяда перерождений "родственников" Будды: в России - воплощение Белой Тары (на тот момент Николай II), в Тибете - воплощение Авалокитешвары (Далай-лама XIII, эти двое относятся к т.н. "благородным сыновьям и дочерям Будды" - бодхисаттвам), а в Монголии - перерождение Ананды, ученика и двоюродного брата Будды (Богдо-гэгэн VIII). В своё время к ним пытался примазаться и маньчжурский вождь, а впоследствии и император Нурхаци, называвший себя воплощением Манджушри.

Ц. Дондогдулам, Цагаан Дарь Эх

Относительно же российских императриц и императоров, считавшихся со времён первого бурятского хамбо Дамба-Даржа Заяева хубилганами Цаган-Дары, интересно вот что. Как известно, первоначально Заяев опознал эманацию Тары в Екатерине II (к слову сказать, монгольский летописец Джамбадорджи причислял её, немку,  к "роду чингисову"). Но с её смертью на российский престол восходили только мужчины; а как же Тара и её обет достигнуть Пробуждения непременно в женском теле? Всякому, не знакомому с буддийской теорией нирманакаи (тулку), тут может привидеться конфуз. Однако же никакого несообразия тут нет. Дело в том, что со смертью Екатерины, по мысли бурятов и монголов, в российских самодержцах стал воплощаться лишь аспект, точнее хубилган Ума Белой Тары. А хубилгана Тела начали находить у себя, среди монголок, так как, конечно же, это всегда должны были быть женщины. Последней в этом списке хубилганов, а вернее уж хубилганш, была Дондогдулам, супруга Богдо-гэгэна.

Дондогдулам пережила своё "альтер-эго" (если, конечно, можно говорить об "эго" применительно к Арья Таре, бодхисаттве, давно и полностью преодолевшей цепляние за индивидуальное "я" и устранившей в своём уме разграничение на "себя" и "других"), - царя Николая, - на четыре года.

                                                                           * * *

(Как-то вдруг подумалось: выходит, что Ипатьевский дом, на месте которого ныне расположился помпезный Храм-на-Крови, должен, по идее, быть памятным местом не только для православных, потерявших здесь семью "царственных страстотерпцев", но и для буддистов. Конечно, и в Монголии, и в Тибете подобных мест, где расстреливали высоких тулку, предостаточно. Но среди всех имён и титулов убитых хубилганов не припомню столь же высокочтимого и легендарного, как Белая Тара)