Кто захватил петербургский дацан?

В летописи новейшей истории буддизма в России, условно отсчитываемой с 1990 года, уже имеется ряд неприглядных страниц. Истории, о которых они повествуют, связаны как с деятельностью отдельных буддийских наставников, так и с взаимоотношениями между буддийскими организациями.

Антон-лама (Щеглов), участник событий по возвращению дацана БТСР, проводит экскурсию (фото 2018 г.)

Несомненно, антибуддийские репрессии 1930-х годов имели катастрофические последствия для буддийского сообщества в России, однако преобразования к. 1980-х — нач. 1990-х годов, при всех своих очевидных положительных эффектах, запустили в буддийском сообществе процессы, деструктивное влияние которых на за прошедшие 30 лет не только нисколько не ослабло, однако продолжает медленно усугубляться. Среди факторов, участвующих в этих процессах — необходимость освоения буддийскими общинами новых организационно-юридическиех норм, в том числе связанных с пользованием религиозным имуществом; появление буддийских общин, напрямую руководимых из-за рубежа и входящих в крупные международные организации или полуформальные сети; выстраивание государством новых приоритетов в своих отношениях с религиозными организациями, несущими явственный отпечаток советской религиозной политики; секуляризационные процессы; национализм. В каждом из более-менее заметных конфликтов последних десятилетий можно было наблюдать все эти факторы.


Не является исключением и, вероятно, наиболее громкий и показательный конфликт в буддийском сообществе России, о котором сегодня стараются не вспоминать, а если и упоминают — то, как правило, весьма обтекаемыми и неконкретными фразами. Речь идёт о «захвате» петербургского дацана в 1998-2002 гг. — истории, которая многим современным российским буддистам за пределами Петербурга вообще не знакома. Тем не менее, в своё время она стала потрясением для всего местного буддийского сообщества — старейшего и солиднейшего среди всех локальных сообществ «новых» («неэтнических») буддистов, не говоря о местных бурятской и калмыцкой диаспорах.

В ответах на вопрос, кто в своё время «захватил» дацан, сегодня фигурируют: «одна из городских сект», просто «сектанты», «эзотерики», «скинобуддисты», «бандиты», «мошенники», а в лучшем случае — просто некая «группа лиц». Между тем, хамбо Аюшеев в интервью от 2003 года, то есть почти сразу после разрешения конфликта, вполне определённо называет их именно буддистами: «После перестройки в Москве, Санкт-Петербурге, Владивостоке и других городах появилось много так называемых „новых“ буддистов. И это движение рано или поздно должно было себя как-то проявить, дать выход накопившейся энергии».

Предыстория

1 февраля 1989 года группа из двадцати ленинградских буддистов обратилась в Ленгорисполком с просьбой о регистрации религиозного объединения, так как по законодательству СССР только такому объединению могло быть передано здание храма. 28 февраля было зарегистрировано «Ленинградское общество буддистов». Эта организация состояла как из «традиционных» буддистов, прежде всего бурят, так и из бывших «подпольных» буддистов-европейцев. Уже через две недели дацан в сопровождении учредителей посетил Бакула Ринпоче. Первое публичное (хотя и не слишком массовое) богослужение в дацане состоялось 27 мая 1990 года, а официально здание было передано ЛОБ 9 июля 1990 года.

Сразу после этого председатель ЛОБ Цыренжап Чимитович Чимитов по решению общего собрания отправился в Бурятию для приглашения на пост настоятеля дацана опытного старого ламы Жимба-Жамцо Цыбенова, однако тот предпочёл возглавить другой возвращённый верующим дацан —Цугольский. Тогда по поручению главы Центрального духовного управления буддистов, хамбо-ламы Мунко Цыбикова, в Петербург прибыл лама Эрдэм Цыбикжапов, но и он вскоре отказался от должности в связи с избранием его депутатом Госдумы. Тогда ЛОБ обратилось с той же просьбой к 37-летнему бурятскому ламе-гелонгу Данзан-Хайбзуну (Фёдору Самаеву), выпускнику улан-баторского Буддийского института. Он изъявил согласие, и 20 ноября 1990 года решением ЦДУБ был направлен в Петербург. Официально на должность настоятеля он был назначен 24 января 1991 года, и одновременно решением собрания общины возглавил Совет дацана. 14 февраля был зарегистрирован устав объединения.

При Самаеве начался процесс реставрации здания дацана, регулярные буддийские службы. Самаев активно организовывал в Петербурге от имени дацана выставки, концерты и праздники, при дацане некоторое время действовал Университет буддийской культуры, организовывались отдельные лекции и регулярные занятия по буддийскому учению и тибетскому языку. При этом, помещениями дацана могли с разрешения Самаева пользоваться и представители других буддийских традиций, а подобных общин в Петербурге в начале 1990-х уже насчитывалось больше десятка.

Тем не менее, в среде русских прихожан дацана медленно назревало недовольство деятельностью Самаева, связанное прежде всего с подозрениями в нецелевом использовании средств, выделяемых государством и частными лицами на реставрацию здания. В частности, Самаева обвиняли, что часть этих средств расходуется на обеспечение живущих при оформленной в здании храма Бурятской торговой палаты многочисленных бурят, не имевших отношения к деятельности дацана. Кроме того, в здании дацана за счёт общины проживали приехавшие сюда «на учёбу» бурятские хувараки. По подсчётам совета дацана, всего во время настоятельства Самаева, а точнее — с 1993 по 1997 год — четвертая часть из 400 тыс. долларов, выделенных государством на реставрацию дацана, была растрачена на неизвестные цели.

После попыток рядовых членов организации выяснить этот вопрос Самаев в 1994 году  организовал утверждение нового устава организации, в котором вся власть концентрировалась в руках «настоятеля-председателя», то есть самого Самаева, и некой «общины монахов», которой при дацане в этот период вообще не существовало. Проект устава не обсуждался общим собранием, а подписи под сфабрикованным протоколом обязательного для принятия устава общего собрания собирались доверенными лицами Самаева по личным адресам верующих.

Положение Данзан-Хайбзуна пошатнул и конфликт с руководством ЦДУБ, назревавший из-за излишней самостоятельности Самаева во внешних связях дацана, а также его деятельности в качестве депутата бурятского Народного Хурала, напрямую затрагивавшей вопросы буддизма в Бурятии. Так, именно Самаев согласовал вывоз из Бурятии в США на выставку знаменитого Атласа тибетской медицины, против чего активно выступал новоизбранный Пандито Хамбо-лама Дамба Аюшеев.

До 1997 года и перерегистрации устава ЦДУБ (под новым названием «Буддийская традиционная сангха России») сместить Самаева с поста настоятеля дацана решением Хамбо-ламы было невозможно — для этого требовалось решение местного общего собрания. Летом 1997 года по инициативе и. о. настоятеля дацана Буды Бальжиевича Бадмаева (Доньод-ламы) был проведён ряд закрытых от прихожан совещаний совета, на которых были озвучены претензии в адрес Самаева и подготовлен план его смещения. Среди этих претензий, помимо обвинений в растратах и спонсировании бурятского землячества, появились даже подозрения в «самозванстве»: по словам члена совета Цыренжапа Чимитова, вдруг выяснилось, что предоставленные Самаевым совету общины ещё в 1991 году грамоты и дипломы — поддельные, а сам он — вообще «не лама», а в Петербург прибыл по сфальсифицированному приглашению.

20 июля 1997 года по инициативе оргкомитета в составе и.о. настоятеля храма Б. Б. Бадмаева, Ц. Ч. Чимитова, Ю. А. Кремпатича, Д. Г. Роговского и Н. В. Агафоновой было созвано общее собрание. Самаев попытался предотвратить его, вызвав милицию, однако прибывший наряд удалился, не найдя его требования законными. Собрание отменило, а вернее, признало недействительным устав 1994 года в связи с нарушениями, с которыми он принимался. Самаев был отстранён от должности настоятеля; на неё заступил Бадмаев, а в должности председателя общины был восстановлен Чимитов. При этом настоятелю, председателю и оргкомитету в срок до 1 августа было поручено разработать новый устав организации

После низложения Самаев перебрался к себе на родину, в Тункинский район Бурятии, где в 1999 году создал новую централизованную религиозную организацию «Майдар». Её составили три местных дацана, во главе которых стояли его ученики, выведшие эти дацаны из состава БТСР. Это, очевидно, стало возможным в связи с законом 1997 года, предписывавшим перерегистрировать уставы некоммерческих организаций в срок до 2000 года.

Несмотря на поручение собрания, Бадмаев затягивал перерегистрацию устава, так как, очевидно, хотел закрепить в нём членство организации в БТСР, (что в данный момент было невозможно, так как регистрация устава самой БТСР пока откладывалась из-за найденных нарушений), то есть ликвидировать административную независимость организации. Новый устав БТСР предполагал жёсткую централизацию и очень существенно урезал права прихожан на местах: так, по этому уставу настоятели дацанов могли занять этот пост только с одобрения Хамбо-ламы. Чимитов же рассчитывал на сохранение автономии дацана, собираясь принять участие в основании новой всероссийской буддийской организации, которая бы перестала ориентироваться на бурятский центр.

Вскоре к недовольству совета Бадмаевым по поводу намечаемого им присоединения к БТСР добавились и другие поводы: пользование здания дацана бурятским землячеством как своим собственным домом, а также унаследованные от Самаева претензии к использованию им дацанской казны (с 1993 года Бадмаев был дацанским завхозом, и, если учесть, что Самаев в период своего настоятельства проводил много времени в поездках, то становилось понятно, что Бадмаев не мог не быть в курсе финансов дацана). По словам Чимитова: «Бадмаев — это бурятская мафия, он приехал в Петербург не Будде поклоняться, а обделывать свои дела».

К тому же, если уж компетенция Самаева вызывала у совета вопросы, то 36-летний Буда Бадмаев тем более не мог выступать в качестве «настоящего ламы» в глазах буддистов-петербуржцев. Всё его буддийское образование проходило на их же глазах, в стенах питерского дацана, где с 1991 года он состоял послушником, а с 1993 года — как монах-гецул. Документы об окончании буддийского университета «Даши Чойнхорлин» он получил только в 2000 году, уже после выдворения из дацана. Поначалу Бадмаев, собственно, и не претендовал на положение духовного наставника общины: предполагалось, что учёного ламу вновь выпишут в Питер из Бурятии.

Вскоре у совета созрел план высвобождения дацана из-под контроля бурят, который должен был быть осуществлён по случаю имеющейся необходимости перерегистрации устава организации. Переворот был запланирован сразу после крупного события — визита в дацан проживающего в Бурятии ламы-тибетца Еше Лодоя Ринпоче, который в июне 1998 года даровал местным монахам и мирянам посвящение в тантру Ямантаки.

Переворот

20 июня 1998 года на собрании общины по вопросу перерегистрации совет назначил Бадмаева и. о. настоятеля. 2 июля в Управлении юстиции был зарегистрировал новый устав общины, в котором в её название «Гунзэчойнэй» было заменено на «Гунзечойней»; при этом, речь о вхождении организации, которой принадлежал дацан, в БТСР в нём уже не шла. Вскоре Бадмаев был лишён этой должности решением совета и 23 июля при помощи милиции был выдворен из дацана вместе со всеми монахами-бурятами.

Некоторое время после выдворения монахи проводили хуралы и вели приём верующих прямо за стенами дацана, но скоро стало понятно, что вопрос возвращения их в дацан — дело нелёгкое, и эта практика прекратилась. Сначала монахи разъехались по частным квартирам, а впоследствии многие вернулись в Бурятию.

С официальным увольнением Бадмаева все связи с администрацией БТСР были оборваны. Переворот в дацане ударил не только по внутреннему положению буддизма в стране: так, Бадмаев заявил, что таким образом был сорван планировавшийся визит Далай-ламы в Петербург.

Внезапная потеря петербургского дацана стала для БТСР громом среди ясного неба. Глава БТСР Дамба Аюшеев дал в Петербурге специальную пресс-конференцию, объявив низложение Бадмаева незаконным. Чимитов же обратился за поддержкой к Нимажапу Илюхинову, главе «Центрального духовного управления буддистов России» — новообразованной организации, принявшей старое название БТСР и объединившей противников преобразований Аюшеева. Илюхинов в свою очередь выступил с открытым письмом к Ельцину, обвиняя БТСР в недолжной дисциплине среди их лам, махинациях с финансами, бурятском национализме и оттеснении других национальностей от управления буддийской жизнью в стране. Это письмо осталось без какой-либо реакции, однако Чимитов и его сторонники сумели сохранить контроль за дацаном.

Сам Чимитов стал председателем совета; его заместителем стала Наталья Агафонова. Они объявили дацан храмом всех буддийских традиций; более того, в храм стали пускать и небуддистов, в том числе представителей весьма экзотических религиозных и парарелигиозных течений. Проводились и собственно буддийские лекции и медитации (в рамках разных традиций), однако цикл храмовых служб, принятых в школе гелуг, не отправлялся. Монахов в этот период в дацане не было. В общине присутствовали мало скрываемые антибурятские настроения.

Возвращение

26 января 2000 года президиум городского суда признал незаконными действия Управления юстиции по регистрации нового устава, отправив дело на рассмотрение высшей инстанции. 2 октября 2000 года на заседании Межрелигиозного совета России главы конфессий подписали обращение к правительству с просьбой решить вопрос дацана в пользу БТСР. 13 июня 2001 года Октябрьский федеральный суд признал недействительной текущую регистрацию общины, так как при перерегистрации она якобы должна была получить от централизованной религиозной организации, т. е. БТСР, подтверждение того, что она входит в её состав. 21 ноября президиум городского суда (куда, видимо, сторонниками Чимитова была подана апелляция) оставил это решение в силе.

24 ноября Бадмаев в сопровождении адвокатов и «группы поддержки» попытался силовым способом возвратиться в храм и забрать печати организации, опираясь на это решение. Исполнительного листа (о передаче храма БТСР) он на руках не имел, и после вызова наряда милиции, а также ЧОП «Солнцеворот», в которой работали русские националисты, ему и его сторонникам пришлось уйти из дацана. После этого «Солнцеворот» стал охранять храм на постоянной основе. По некоторым сведениям, связи с питерскими скинхедами у «чимитовцев» зашли настолько далеко, что её неформальным главой с этого времени стал Лев Нечипуренко — пресс-секретарь Юрия Беляева, лидера неонацистской «Партии свободы», которая практически целиком состояла из скинхедов.

Сложно сказать, что именно для питерских националистов послужило поводом вмешаться в этот конфликт между буддистами, выступив вместе с одной из противоборствующих сторон против другой: то ли возможность использовать здание дацана под собственные не вполне законные нужды в обмен на защиту, то ли неприязнь к «инородцам»-бурятам, то ли симпатии к «арийскому» по своему происхождению буддизму. Во всяком случае, благодаря им Чимитову удалось продержаться в дацане лишних два года.

Летом 2002 года Бадмаев подал в районный суд села Иволгинск иск против местного жителя Зоригто Чимитова (однофамильца Цыренжапа Чимитова) с требованием «не препятствовать его проходу в петербургский храм». Этот иск был удовлетворён, и 27 сентября Бадмаев, основываясь на этом решении (которое «чимитовцы» справедливо называли «юридическим фарсом»), вошёл в дацан в сопровождении приставов. В объяснение этого иска Бадмаев позже заявлял, что видел Зоригто Чимитова в Петербурге, и тот однажды воспрепятствовал ему пройти в храм: «Мне все равно, против кого подавать иск, важно, что меня — законного настоятеля — какие-то люди отказывались пускать в свой храм. Теперь справедливость восстановлена». Поверив словам «чимитовцев» о необходимости собрать вещи, приставы покинули здание, и к вечеру представителей БТСР снова выгнали скинхеды.

Окончательное вселение бурятской общины в дацан было осуществлено только 23 октября при помощи приставов и ОМОН. На этот раз «чимитовцы» были выдворены из дацана навсегда. Несмотря на их намерение обжаловать решение Иволгинского суда в Верховном суде Бурятии, в дацан они больше не возвращались.

*  *  *

Хамбо Аюшеев не очень любим современными российскими буддистами, не относящимися к БТСР, за последовательное провозглашение исключительной роли бурят в истории буддизма в России, которая, по его мнению, должна естественным образом сохраняться и дальше. Возглавляемая Аюшеевым «Буддийская традиционная сангха России» не занимается вопросами организаций и тем более неформальных буддийских объединений, не входящих в её структуру, ограничиваясь редкими сдержанными реверансами в адрес крупнейших буддийских объединений страны и полностью игнорируя их вопросы, где имеется какое-либо противостояние с государственными структурами.

Активная фаза кризиса, который пережила БТСР во вт. пол. 1990-х годов, элементом которого был и конфликт вокруг петербургского дацана, конечно, был запущен административными реформами Аюшеева, но и сами эти реформы были проведены им с учётом намечающихся тенденций к автономизации отдельных общин и дацанов. В результате БТСР понесла довольно существенные потери — количественные (в числе общин), финансовые, в известной мере репутационные — однако сумела сохраниться в качестве серьёзной силы в социально-культурном поле России. Если бы этого сделано не было, то БТСР скорее всего превратилась в аморфную организацию зонтичного типа, формально объединяющую разнородные, фактически автономные общины, каковой сегодня является «Центральное духовное управление буддистов России», созданное как раз в качестве альтернативе реформам Аюшеева. Отказ от выстраивания отношений с новообращёнными «нетрадиционными» буддистами был в этом случае для БТСР необходимой жертвой. Так или иначе, авторитарная структура реформированной БТСР неприемлема для большинства российских буддистов-конвертитов, общины которых формируются вокруг фигур отдельных наставников, чаще всего — приезжающих из-за рубежа.