Жила в старину в железной каморке старуха-людоедка, и было у
неё десять овец. Поутру выгоняла она своих овец пастись, и, наткнувшись на
какого-нибудь человека, принимавшего её за обычную пастушку, приглашала к себе
на чай. Обещая завалить на угощение овцу, заманивала к себе в железную клеть и
запирала там. Однажды она очень проголодалась, и вот ей попался на дороге один
бадарчин. Старуха очень обрадовалась, и заговорила: мол, не зайдёте ли на чай,
переночуете да отдохнёте, а я для вас одну из своих овечек зарежу. Слышит
бадарчин да ушам не верит: что за радушная, гостеприимная старушка попалась! –
и, согласившись, последовал за ней.
Нужно ли говорить, что овцы той старухи были одна другой толще - едва свой вес носят. Бадарчин, гоня впереди несколько овец, зашёл
в дом, а там – малёхонькая железная каморка. Старуха отворила в неё дверь и,
запустив туда несколько овец, говорит бадарчину: - Заходите, заходите! Заходит
бадарчин внутрь, а там справа – высокая кровать, а слева – небольшой загончик
для овец, посреди же печка. Старуха изнутри затворила дверь и принялась
разводить огонь. Сварила и подала бадарчину доброго чаю да овечью ляжку, и
наелся бадарчин досыта. Затем старуха постелила бадарчину с северной стороны
высокой кровати, а сама прилегла рядом.
Пробуждается бадарчин отчего-то ночью и
примечает: в печи полыхает жаркое пламя, а старуха посидит-посидит подле топки,
пошерудит кочергой в ней до тех пор, пока она докрасна не раскалится, да и ляжет
обратно рядом с ним. Смекает бадарчин: то, верно, старуха-людоедка. Сейчас она
меня заколет этой раскалённой кочергой и, зажарив, съест.
Притворился, что дальше спит. Только захрапела
старуха - вскочил бадарчин, одежду накинул и было к двери – а та заперта.
Старуха-то ключ на себе всегда держала, разглядеть же где – не было в полумраке
никакой возможности. Выходит, надо убить старуху, иначе ключа не получишь, а не
получишь его – сожрёт тебя людоедка. С этою мыслью он задумал кочергою, которой
старуха шерудила угли в печи, выжечь ей оба глаза – тогда-то она, ослепнув, уж
не схватит и не съест. Тогда он быстро вскочил, схватил кочергу и выжег
заснувшей старухе глаза. Вскинулась она и с криком: - Ах ты злыдень! –
принялась выслеживать бадарчина по запаху. Прянет направо – бадарчин налево
отпрыгнет, она налево – а он направо скакнёт, - так всю ночь и бегали. К
рассвету старуха совсем утомилась, но и бадарчиновы силы были уж на исходе.
Когда настал час выпускать её овец на пастбище, старуха вроде бы направилась к
двери:
- Ну теперь я выпущу несколько овец и
освобожу себе место, а затем схвачу тебя и живьём выпью из тебя кровь!
Загородила собой дверь и открыла, а
овцы сгрудились подле неё. Тут она принялась выпускать овец одну за одной,
ощупывая перед тем их спину, брюхо и рёбра. Самых упитанных она гладила по
брюху, и те выскакивали наружу.
Бадарчин встал прямо напротив двери. Лишь
только старуха, ощупав спину очередной овцы, собралась было ощупать и брюхо, он
псом скакнул вперёд и вместе с овцой оказался снаружи. Он упал и тут же вскочил,
а старуха всего и смогла, что зацепить его за подол, и, осыпая его проклятиями,
осталась восвояси. Бадарчин же увёл у неё нескольких тучных овец.
Старуха-людоедка, лишившись вместе со зрением и способности пропитать себя,
издохла от голода.
Комментариев нет:
Отправить комментарий