А. Амарсайхан. «Стеснительность»

Перевод юмористического рассказа А. Амарсайхана «Нэрэлхүү дамшиг»

Чуть только старик Лута завидел в неоглядной дали пустыни одинокого велосипедиста, у него глаза на лоб полезли. Обливаясь потом под палящим солнцем, упрямо удерживая руль, вырывающийся из рук в песчаных рытвинах, рыжеволосый парень едва проворачивал педали. Этот краснолицый, с обгоревшими на солнце руками, с опухшими докрасна глазами чудак был, должно быть, иностранным туристом. Его по-женски длинные, вьющиеся волосы скользили по потным, пыльным скулам.
— До аймака-то, почитай, ещё километров триста! О чём он только думает? — проговорил старик.
— Как он на сына моего похож!.. Совсем, должно быть, паренёк от жажды истомился. Давайте подберём его! — подала голосок жена Лута-гуая, бабушка Долгор. Однако Намшир-гуай, которого старики везли до аймака, только покачал головой:
— Да ни к чему, он, похоже, из тех людей, кто сам себе трудности создавать любит. Таким молочный чай предложишь, а он простой воды нахлебается и был таков! Ну его!
Но Лута и Долгор решили подкинуть бедного изморённого парня на машине. Приблизившись к грузовику и остановившись на дороге, рыжий улыбнулся им и, сказав два каких-то, очевидно, приветственных, слова, поклонился. Лута-гуай, в стародавние времена водивший близкую дружбу с русскими геологами и поднаторевший в их языке, обратился к нему:
— Здравствуй, друг! Давай поедем на машине, — и взглянул на него. Тот лишь недоумённо выпучил глаза.
— Да ты что, он же не русский, он английский турист. Как поймёт? — раздражённо вскрикнул Намшир. Но как только старик со старушкой жестами попытались объяснить иноязычному парню, чтобы он погрузил велосипед в багажник, а сам сел с ними впереди, тот громко заголосил: «О, ноу, ноу» и оживлённо замахал руками. Тем самым он, верно, старался дать понять, что и дальше поедет на своём велосипеде, и добавил ещё что-то на своём загадочном чужестранном наречии.
— Что-то он разбушевался. Чего доброго, ещё убьёт или ограбит по дороге, — покачал головой Лута.
— Что ты говоришь вообще?! Какое ещё «убьёт!» Такой спокойный, тихий мальчик!.. — заголосила Долгор, укоряя своего старика. Лута-гуай, уставившись на него, задумался…
— Бедолага, у тебя, должно быть, нету денег на дорогу, вот оно что! — вдруг воскликнул он, оглашая свою внезапную догадку.
— Похоже, что именно так и есть! — подала голос бабушка.
— Деньги не надо! — по-русски сказал старик, вытянув из-за пазухи пухлый кошель. Он достал из него купюру в десять тысяч и принялся вертеть её в пальцах, показывая, что они не возьмут с него ни гроша, так красноречиво, что и дураку стало бы понятно. Турист же вновь замотал головой, пробормотав «ноу, ноу» и ещё сотню других непонятных слов.
— Бедненький, он, небось, боится, что мы какие-нибудь разбойники-грабители! — прошептала старушка.
— А может, и так! Взгляд у него больно пугливый. Как бы он о нас, чего доброго, в полицию не накапал. Поедем-ка дальше подобру-поздорову! — пробурчал нетерпеливый Намшир.
— Мы не бандиты, — по-русски увещевал его Лута, продолжая испытывать терпение старого друга.
— Знаешь ведь, что не русский он, а всё по-русски с ним балакать пытаешься! — вновь попытался образумить тот Лута-гуая.
— Ну а ты, может, английский знаешь? — внезапно вспылил он. Они уже готовы были сцепиться друг с другом. Бедный парень стоял, испуганными заячьми глазами взирая на обоих стариков. Долгор-гуай посочувствовала ему:
— Мой-то непутёвый сынок вот так же точно, должно быть, средь чужих-то людей мыкается!.. — и смахнула слезинку, выступившую от накативших мыслей о сыне, который у неё учился в Штатах. Она ласково повторила: «Садись с нами впереди», и погладила его по голове. Парень, умоляюще взглянув на неё, опять повторил своё «ноу, ноу» и добавил ещё что-то. Трое стариков опять ничего не поняли.
— Да этот мальчик, похоже, стесняется просто! Мой приятель, Горбатый Коля, такой же типчик был, ну как же! Мы ему тоже через силу в машину его мясо с молоком подкладывали! — осенило старого Луту.
— Точно. Стесняется он — это ты точно подметил. — сказала старушка Долгор и, быстро взяв велосипед, закинула его в багажник.
Голубые глаза парня, обращённые на стариков, наполнились ужасом, он схватился за велосипед и потащил его обратно. Лута-гуай ласково улыбнулся ему и похлопал его по спине:
— Сынок, со стеснительностью своей далеко не уедешь! Садись-ка спокойно к дедушке в машину, и поехали! — и, придвинув парня к кабине, как ребёнка закинул его на переднее сиденье...
— Как бы чего не вышло!.. — беспрестанно твердил Намшир. Усаженный в старинный «уазик» англичанин всю дорогу пытался объяснить им, что ему, совершающему кругомонгольский велопробег, придётся вернуться на это же самое место и продолжить путешествие с него же, что это только лишние трудности, но безуспешно — увы, трое стариков не поняли ни единого его слова.
— Да уж, скромностью сыт не будешь, сынок — повторял Лута-гуай, пихая ему в рот куски жирной баранины и заливая их превосходным зрелым кумысом. Намшир-гуай то и дело терял терпение:
— Не лучше ли его ссадить?..
Наконец остановившись у дверей аймачной гостиницы, старики высадили своего рыжеволосого попутчика, пожали ему руки, попрощались, расцеловали в щёки и отправились дальше.
— Вот она, скромность-то! — подытожил Лута-гуай.
— Точь-в-точь сынок мой! — опять расчувствовалась Долгор, смахивая слезинку. А косноязычный иностранец всё стоял и, думая об участливых, сердобольных стариках, едва сдерживал слёзы досады. Когда «уазик» скрылся за углом, он повернул голову, оглядывая только что пройденный путь, сказал себе: «Эх, на чём бы вернуться...» — и горестно вздохнул.