Религиозная лирика в поэзии Д. Равжи

Статья Н. П. Биткеевой о поэзии Данзанравжи, опубликованная в буддийском журнале «Мандала», который в 1990-х годах издавался при Калмыцком государственном университете (Биткеева Н. П. Религиозная лирика в поэзии Д. Равжи // Мандала. 1995/1996, № 6/7. С. 39-40.)

Характерным для последних лет является живой интерес читателей к запретной ранее религиозной художественной литературе, что связано с социальными и политическими проблемами общества, местом и ролью в них каждого человека.

В этой связи несомненный интерес представляет монгольская литература XIX века, в частности, творчество Д. Равджи, которое обладает подлинно яркой индивидуальностью, религиозно-культурной и социальной направленностью тематики.

О двунадесяти месяцах и о знамении их

В русском «Хронографе» конца XVII века (хронографы — это жанр средневековой русской историографической литературы) содержится выписка «О законе идолопоклонническом Китайского царствия и о двунадесяти месяцех и о знамении их».

В начале XVII века Русское царство установило дипломатические отношения с западно-монгольскими (хотогойтскими) алтан-ханами, а во время составления этого хронографа активно взаимодействовало с калмыками, джунгарами и монголами почти на всём протяжении своей южной сибирской границы. В середине века Алтан-хан Лувсан даже предлагал царю Алексею ввести в Монголию русские войска, чтобы объединить страну под его правлением и затем разгромить маньчжуров.

Разумеется, образованным жителям расширившегося на восток царства было любопытно узнать об обычаях своих новых соседей. Книжник, записывавший сведения о календарных обрядах монголов, однозначно квалифицирует их как идолопоклоннические, и даже воспроизводит нечто вроде «кровавого навета» на буддийское духовенство, которое якобы совершает человеческие жертвоприношения на праздник Белого месяца, Цаган сар.

1. Март месяц

Первое знамя небесное значит Тангутьскам, Китайским Богдоиским, Мунгальским, Кальмыцким писмены, языками, именуется Барс [бар — тигр. С.К.], а под тем Барсом имянуемый Чаган Сара бурхан, сиречь март месяц. И в тех во всех землях с того перваго числа рождения марта месяца те идолопоклонницы чинят празднество велие, понежь тот месяц славнейший всех месяцей и миротворный и с того числа в том месяце хлеб и всякой овощь сеют.

Калмацкие броды на Урале

Калмацкий брод. Так назывались в старину в зауральской части нынешней Пермской губернии прибрежные урочища, где калмыки, жившие в XVII столетии в верховьях Оби и Иртыша, воюя с башкирцами и иногда преследуя их в пределе русской населённости, имели обыкновение переезжать вброд через реки, причём разоряли и русские селения. Калмыков прежде русские называли калмаками (по примеру татар) или колмаками. Калмацких бродов, вероятно, было много, но из них мне известно только четыре:

Он что, в луже родился?

В небольшом рассказе «Түрүн багш» («Первый учитель») калмыцкий писатель Б. Дорджиев описывает своего первого учителя, Манджи Когилджанова. Родом Манджи-багша был из Тугтуна, что в нынешнем Кетченеровском районе; там же после Октябрьской революции он стал работать в новой школе. Был он не только учителем; на него была возложена ещё и функция «переписчика» — определив возраст местных детей, узнать, пора ли им в школу. Автор исследования семантики калмыцких имён М. Монраев приводит фрагмент этого рассказа для иллюстрации того, как раньше в калмыцких улусах давали детям имена.

Монраев М. У. Калмыцкие личные имена (семантика). — Элиста: Герел, 2012. — сс. 30-31.

Юмор и серьёзность дедушки Жимба-Жамцо

Андрей Терентьев рассказывает о своем Учителе — Жимба-Жамцо Цыбенове:

В то лето, когда мы с дедушкой каталогизировали буддийские изображения в Иволгинском дацане, как-то женщины-бурятки — научные сотрудники из Улан-удэнских музеев затеяли с ним разговор про аршаны — целебные источники. У бурят очень сильна вера в эти аршаны. И вот одна из них спрашивает:
— А какие особенные свойства у того аршана, который здесь за дацаном?
(Этот аршан там весь окружен повязанными на кустах ленточками, и все приезжающие в дацан вечно везут оттуда в город бутылки и фляги с водой.)
Дедушка начал объяснять:
— В этом аршане замечательная по свойствам вода. Если взять эту воду в летний жаркий день, то она имеет свойство замечательно утолять жажду.
Эти женщины с такой серьезностью слушали, что только уже после сказанного поняли и стали смеяться.

Будда с мечом

Весной 1927 года, находясь в Улан-Баторе вместе с Центрально-Азиатской экспедицией, Елена Рерих смогла опубликовать в местной типографии свою книгу «Основы буддизма». В её основу легли многолетние выписки Рерих из публикуемых на Западе переводов буддийского канона и классических индийских комментариев, а также из сочинений некоторых современных ей буддийских авторов — таких, как проповеди японского наставника риндзай-дзэн Соёна Сяку.

Основной пафос книги составляло провозглашение обновления современного буддизма, очищение его от «предрассудков» и «позднейших сложностей». Под «позднейшими сложностями» Рерих разумела отличия живых буддийских традиций, и прежде всего — тибето-монгольского буддизма, распространённый в том числе и в России, от «изначального» буддизма, который она и старалась описать.

Другим важным лейтмотивом книги было провозглашение единства коммунистического учения и Учения Будды. Собственно, книга открывалась такими словами: «Готама дал миру законченное учение коммунизма. Всякая попытка сделать из великого революционера бога приводит к нелепости». Чуть дальше предисловие продолжается так: «Знаем, как ценил Ленин истинный Буддизм. Построим основы Буддизма в его [Ленина] явленных заветах».

Годы спустя, когда эта книга переиздавалась (Рига, 1940), Рерих, разочарованная в возможности союза коммунизма и буддизма, заменила в своём тексте «коммунизм» на «учение жизни», «революционер» Готама превратился в «эволюционера», а упоминание о Ленине исчезло вовсе. Эти метаморфозы рериховского текста, между тем, вполне отражают ситуацию, в которой в 1920-е годы находился буддизм в России.

Саранжав-бадарчин и хан

Жил-был Саранжав-бадарчин. Очень глупый он был. Хотел чему нибудь научиться, но никак не мог, потому что сейчас же все забывал. Пошел Саранжав в город и стал бродить по базару. В одной палатке мясник китаец продавал мясо. Он не говорил по-монгольски, и когда бадарчин спросил его: «Сколько стоит один цзин?» — тот показал ему сначала три пальца, потом четыре, потом пять. Он хотел сказать, что мясо ценится в зависимости от того, какой толщины слой жира. Бадарчину очень понравился этот жест, и он стал двигать пальцами, стараясь ему подражать.

Во время своих скитаний зашел Саранжав однажды в город, где у ханши пропало драгоценное кольцо. Хан увидел бадарчина, принял его за предсказателя, обрадовался и спросил:

— Можешь ли ты разыскать кольцо?

Чемодан, вокзал, Тува?

Вторая половина 2017 года почему-то оказалась необыкновенно богата на оскорбительные заявления о буддистах в российских СМИ. Две российские буддийские организации назвали «сектами», буддистов объявили виновниками геноцида мусульман в Бирме, и вот — новый случай. Правда, на этот раз авторами оказались не журналисты, а сценаристы сериала «Улица», который показывают на телеканале ТНТ.

В одной из серий двое молодых людей обсуждают статуэтку Самантабхадры с супругой, которую собираются подарить девушке. «Это, типа, символ слияния пустоты и безмятежности» — говорит один. «По мне, это символ перепихона» — возражает ему второй. Представитель Калмыкии при президенте РФ Баатр Лиджиев направил руководству канала предложение извиниться за некорректные слова. «Оскорбившиеся недоучки плохо знают свою собственную религию с ейным тантризмом» — высказался по поводу просьбы Лиджиева известный православный богослов и миссионер, дьякон Андрей Кураев.

Геше Лобсанг из Букса-Дуара

Более современным примером отношения тибетцев к лицемерию является случай геше Лобсанга, монгольского монаха, который достиг высшей из монашеских учёных степеней — лхарампа. Лобсанг был странным человеком. Хоть он и был чрезвычайно умён, но его внешнее поведение было ужасающим. Он курил и, по-видимому, имел склонность ко всевозможным азартным играм; он играл в маджонг, в то время как изо рта его торчала пара сигарет. Он любил скачки, игры в кости и карты. На язык он был груб, и, за исключением обсуждения религиозных вопросов, почти никогда не бывал серьёзен. Он дразнил девушек и постоянно рассказывал пошлые шутки, храня, однако, свой обет безбрачия. Всё для него было предметом шуток и насмешек. В 1960 году Его св. Далай-лама назначил этого геше Лобсанга на должность настоятеля, для работы в качестве духовного наставника крупнейшего в Индии лагеря беженцев, Букса. Конечно, в связи со своими новыми обязанностями, Лобсанг поменял своё поведение, но суть этого происшествия в том, что Далай-лама не обратил ни малейшего внимания на внешнее поведение Лобсанга, строя своё суждение о нём скорее из рассмотрения внутренних качеств этого человека. Это дихотомия между тем, что кажется и тем, что на самом деле важно, очень существенна для понимания тибетского общества, и особенно дабдо.

Мелвин Гольдштейн в статье об институте дабдо — тибетских монахов, существовавших на периферии классической монастырской системы, образ жизни и занятия которых существенно отличались от того стереотипного образа буддийского монаха.

Goldstein M. C. A Study of the lDab lDob. / Central Asiatic Studies, 1x(2), 1964. — P. 139.

Может ли кто-нибудь подсказать какие-либо другие биографические детали об этом геше Лобсанге, который, по-видимому, некогда был видной фигурой в Букса-Дуаре? Отчего-то нигде не могу найти никакой информации о нём. В статье Гольдштейн говорит, что он был монголом, однако он вполне может оказаться и калмыком, и бурятом.

Карма-кагью в Монголии

Афиша улан-баторской 

лекции
Александра Койбагарова

11 октября 2016 года в Улан-Баторе прочёл лекцию о буддизме школы карма-кагью глава Российской ассоциации буддистов традиции карма-кагью Александр Койбагаров. Событие в некотором смысле историческое — мне, по крайней мере, неизвестно, чтобы россияне когда-либо приглашались в Монголию в качестве буддийских наставников — пусть даже в таком, сравнительно скромном, статусе светского лектора. Лекция, озаглавленная «Буддизм Алмазной колесницы: от хана Хубилая до наших дней», состоялась в конференц-зале Монгольской академии наук, который находится в здании Центрального дома культуры — то есть в самом центре монгольской столицы.

Во время лекции Койбагаров упомянул о старинных корнях традиции карма-кагью в Монголии. Действительно, широко известны истории о том, как в имперский период монгольские ханы приглашали к себе тибетских иерархов из этой школы, удостаивая их самых высоких постов. Так, например, второй Кармапа, Чокьи Дзинпа, успел побыть наставником императора Хубилая и хана Мункэ, даже и вошёл в тибетскую историографию под монгольским титулом — Карма-багши, то есть «учитель из [школы] карма». Четвёртый Кармапа, Ролпей Дордже, был личным учителем императора Тогон-Тэмура и носил титул государственного наставника империи Юань. Хорошо известны и контакты с духовенством карма-кагью последнего монгольского хана Лигдэна, проигравшего в военно-политическом противостоянии с маньчжурами, которые благоволили школе гелуг.