В старину один чванливый и похотливый бадарчин бродил от стойбища к стойбищу. Как-то осенью подходит он к одному богатому стойбищу с овечьей оградой.
— О-о, похоже, какой-то лама к нам прибыл! — воскликнула пожилая хозяйка и отогнала собаку.
Подала заважничавшему бадарчину коврик, сварила ему чаю и поставила перед ним на столик. Бадарчин, которому оказывали всевозможное почтение, ещё больше зачванился, показывая свой норов.
Хозяйка, благоговея перед бадарчином, называла его лама-учитель. И тут ввечеру вернулась домой с выпаса овец хорошенькая девушка, лет где-то восемнадцати.
— Ну-ка, поклонись ламе! — потребовала у неё мать.
Девушка, —что делать, —легкомысленно подошла в сторону бадарчина.
Бадарчин, чтобы благословить девушку поставлением бурханов на голову, приблизил её щёку своей рукой к себе и шепнул на ушко:
— Ночь наступает!
— Конечно-конечно! За изгородью!
Бадарчин, неимоверно обрадовавшись, ждёт-не дождётся наступления ночи. А после того, как все улеглись спать, тихонько встав, полностью разделся и, накинул на себя только свой красный хлопковый тарлык, вышел. Вошёл в в загородку, глядит — вот как будто бы она, та хорошенькая девушка, задремала на земле, укрывшись козлиной дохой. Бадарчин снял с себя тарлык, сложил его и положил рядом, и только прикладывается — а это оказался большой козёл. Вскочил козёл, зацепил рогами его тарлык да и ускакал прочь.
Бадарчин, оставшийся совсем голым, думает-гадает, как объяснить, по какой причине остался он без одежды. Тем временем козы с овцами переполошились. Услыхав это, овечьи сторожа выбежали на улицу, крича "Ту! Ту!", забегали туда-сюда, пустили кусачих собак, стали стрелять из ружей. Перепугавшись, бадарчин укрылся в телеге. Дрожа, выглядывет он, — не забрезжила ли уже заря? — и видит: земля покрылась белым инеем, а скот мирно спит.
Вокруг виднеются то тут, то там лоскуты красного хлопкового тарлыка, изодранного козлиными рогами. А телегу, в которой лежит бадарчин, с обеих сторон стерегут, лёжа на земле, две кусачие собаки.
Однако та местная девушка, не в силах более ждать, встала и, убравшись в доме, подозвав и привязав собак, выставила наружу бадарчиновы сапоги, выложила рубаху со штанами.
Тихонько подойдя, бадарчин оделся и вынес из юрты свою поклажу. Так-то и отправился он восвояси на север от лающих собак в одних штанах и рубахе.
— О-о, похоже, какой-то лама к нам прибыл! — воскликнула пожилая хозяйка и отогнала собаку.
Подала заважничавшему бадарчину коврик, сварила ему чаю и поставила перед ним на столик. Бадарчин, которому оказывали всевозможное почтение, ещё больше зачванился, показывая свой норов.
Хозяйка, благоговея перед бадарчином, называла его лама-учитель. И тут ввечеру вернулась домой с выпаса овец хорошенькая девушка, лет где-то восемнадцати.
— Ну-ка, поклонись ламе! — потребовала у неё мать.
Девушка, —что делать, —легкомысленно подошла в сторону бадарчина.
Бадарчин, чтобы благословить девушку поставлением бурханов на голову, приблизил её щёку своей рукой к себе и шепнул на ушко:
— Ночь наступает!
— Конечно-конечно! За изгородью!
Бадарчин, неимоверно обрадовавшись, ждёт-не дождётся наступления ночи. А после того, как все улеглись спать, тихонько встав, полностью разделся и, накинул на себя только свой красный хлопковый тарлык, вышел. Вошёл в в загородку, глядит — вот как будто бы она, та хорошенькая девушка, задремала на земле, укрывшись козлиной дохой. Бадарчин снял с себя тарлык, сложил его и положил рядом, и только прикладывается — а это оказался большой козёл. Вскочил козёл, зацепил рогами его тарлык да и ускакал прочь.
Бадарчин, оставшийся совсем голым, думает-гадает, как объяснить, по какой причине остался он без одежды. Тем временем козы с овцами переполошились. Услыхав это, овечьи сторожа выбежали на улицу, крича "Ту! Ту!", забегали туда-сюда, пустили кусачих собак, стали стрелять из ружей. Перепугавшись, бадарчин укрылся в телеге. Дрожа, выглядывет он, — не забрезжила ли уже заря? — и видит: земля покрылась белым инеем, а скот мирно спит.
Вокруг виднеются то тут, то там лоскуты красного хлопкового тарлыка, изодранного козлиными рогами. А телегу, в которой лежит бадарчин, с обеих сторон стерегут, лёжа на земле, две кусачие собаки.
Однако та местная девушка, не в силах более ждать, встала и, убравшись в доме, подозвав и привязав собак, выставила наружу бадарчиновы сапоги, выложила рубаху со штанами.
Тихонько подойдя, бадарчин оделся и вынес из юрты свою поклажу. Так-то и отправился он восвояси на север от лающих собак в одних штанах и рубахе.
Комментариев нет:
Отправить комментарий