Г. Жамьяндорж. «На рынке»

Столичный ТЦ «Нарантуул»

По заданию редакции оказался я на рынке. Валяющийся на земле пьяница, бродячие собаки, подозрительные лица, поглядывающие на твои карманы, торговцы перед переполненными прилавками, снующие туда-сюда покупатели. Вначале я встретился с торговкой бытовыми мелочами.
— Добрый день! Я — корреспондент газеты «Наран тойрог», провожу опрос, — представил я себя. — Как идёт торговля?
— Плохо, плохо, а всего хуже, что ни с того ни с сего взяли и повысили арендную плату. Как вот с такой высокой арендой быть? — ответила она, перестав жевать жвачку.
— Как зовут вас?
— Зовут как? Секрет, — сказала она, и, взглянув на её лицо, на котором явственно читалось: «Тебе что, корреспондентик, кажется, что я собираюсь тут с тобой шутки шутить?», я понял, что она сказала сущую правду. При публикации результатов опроса принято, чтобы в тексте присутствовало имя опрошенного. Но имени своего она так и не сказала.
— Могу я вас сфотографировать?
— А смысл? Что это будет — «фото незнакомки»?
Словом, не далась.
Тогда я подошёл к высокому смуглому парню, который торговал верхней одеждой.
— Как у вас дела с условиями обслуживания?
— Ты сам не видишь? Есть что-то для защиты от ветра, от солнца? Нет. Зимой и летом на асфальте стоишь. Болеешь постоянно. Ну, по молодости ещё как-то ничего, терпимо. Тут на рынке о людях не думают, только о том, как бы денег содрать с нас побольше, — откровенно заявил он.
— Как ваше имя?
— Секрет, — ответил он в точности так, как и предыдущая торговка. Должно быть, проблемы с тем, что на него могут донести куда следует — подумал я.
— Если назовётесь, у вас будут проблемы?
— Точно. Раззвонят, и меня сгонят с моего места. С этого места, бойкого, людного, попрут меня. Желающие стоять на вот этом проходном месте дадут на лапу руководству, и всего делов. Но я его терять не собираюсь.
Продолжая опрос, я заговорил с тучной рыжей торговкой обувью.
— Много тут обувью торгуют?
— Ох, много.
— Обувь от «южного соседа» [Китай — С.К.] возят?
— Конечно.
— Трудно её привозить, чтобы она товарный вид не теряла?
— Ох, трудно. Всех трудностей не перечтёшь...
— Не расскажете хотя бы о каких-то из них?
— Главная трудность на таможне. Тут и официальные, и неофициальные поборы наваливаются. Приходит один контролёр, опрашивает и снимает денег немало. Потом ещё один приходит. С каждой проверкой с нас деньги доят. Семенят за тобой, как собачонки, и в глазах у них одно: дай «пятнашку»! Так и сверлят. Думаете, «пятнашка» — это сколько, десять-двадцать тысяч? Совсем нет. Это речь тысячах о ста. Если у тебя товара много, то это в миллионы уже обходится. Ох, непросто всё это... — поведала мне она о своих невзгодах.
Обрадовавшись своей находке в виде наконец-то открывшейся мне женщины-торговки, я спросил было её имя, но и тут получил отказ. Вконец обескураженный количеством собранной мною безымянной информации, я продолжил шататься по рынку, разглядывая товары. Вдруг кто-то окликнул меня по прозвищу, под которым я был известен в школьные годы. Я обернулся — то был мой одноклассник, Цээгий. Полное имя его было Цэцэгдэлгэр. Поздоровались, поговорили немного о житье-бытье, о наших других наших товарищах по школе. Достав из-под прилавка полбутылки водки, он налил мне рюмку.
— Да нет, нет...
— Ты что, я ведь тоже не алкоголик. Просто чтоб тут не окоченеть, без ста грамм раз в день никак.
— Ладно уж. Ну, как у тебя бизнес? Нужду, небось, терпишь? Какие планы? Какие проблемы? — посыпались из меня вопросы один за другим.
Но Цэцэгдэлгэр не ответил ни на один из них. После каждого моего вопроса он уводил разговор на очередного одноклассника, знакомого из какого-нибудь сомона или аймака. Так я ответов и не получил. Но хотя бы так вышло, что я знаю его имя.