Д. Тайвансайхан: Сегодня в ламское одеяние рядятся и пьяницы, и сумасшедшие

Диваасамбуугийн Тайвансайхан

Монголия давно считается оплотом буддизма школы гелуг, называемой в народе «жёлтой верой». Однако в истории страны поучаствовали все крупнейшие школы тибетского буддизма. Одной из них, относимой к «красной вере», является школа карма-кагью, впервые появившаяся в монгольской столице ещё в имперский период. Сегодня в Улан-Баторе существует один карма-кагьюпинский монастырь — Уржин-Пэрэнлэйн-хийд. Им руководит сын старейшего монгольского кагьюпинского ламы Диваасамбу — геше Тайвансайхан, который несколько лет назад прославился в Монголии в качестве личного наставника Стивена Сигала, ставшего в последнее время одним из видных деятелей буддизма на Западе. У Тайвансайхана и взято приведённое ниже интервью.

— Говорят, что хотя буддийских храмов и много, но общественно-полезных, благотворительных дел они не делают. Что по этому поводу скажете?

— Есть обществу польза, но бывают и недоразумения. Наш монастырь Гандан в социалистический период каждый год жертвовал в Фонд детства по миллиону тугриков. Помимо этого, ламы предпринимали специальные поездки, собирали металлолом, сдавали его, и эти деньги тоже отдавали. В 1970 году мне было пять лет, и я тоже тогда участвовал в поездках по сбору лома. Но было это не напоказ, вот общество и не замечало, и сегодня так же.

— Обычно ведь люди говорят только о вещах, которые бросаются в глаза, в этом дело?

— Верно. Люди видят: кто-то кому-то что-то дал, кто-то у кого-то взял, и потом об этом только и рассказывают. Ну хорошо, а куда делось такое великое дело, как душевное даяние? Даяние бывает трёх видов: даяние учения, душевное и вещественное. А люди обычно замечают только то, что связано с имуществом, вот в чём дело.

— Распространение веры, правильное донесение её смысла до людей, просвещение в этом вопросе — дело благое. Между тем, у нас появилось сегодня множество религий. Что по этому поводу думаете?

— Когда в малонаселённую страну приходит много религиозных течений — это опасно. Хотя христианство и радеет о благе человека, но его агрессивные течения, приходя к нам, вбивают нашим в голову своё жёсткое мировоззрение. Вот есть, к примеру, шаманы. Сегодня при помощи какого-нибудь сопляка-ученика [то есть начинающего, молодого шамана — С. К.] люди пытаются что-то постичь в собственной жизни. Ну это уж слишком! Да он сам ничего толком не узнал, не выучил, что он понимает в жизни? Ну а наши ему знай молятся и вверяют свою жизнь и благополучие. Просто невероятно, что это происходит. Что до меня, к примеру, — я хоть и много лет осваивал Учение Будды, но перед тем, как сказать человеку что-нибудь, обязательно подумаю: каковы причины, какие могут быть последствия. Я не отрицаю, что есть шаманы знающие, ясновидящие. Но исправлять положение — дело ведь другое. Соответственно, подобные ошибки, промашки в жизни, которые происходят от дурных деяний, могут длиться всю жизнь и дальше у человека — таких случаев пруд пруди. Я сказал, что проникновение к нам множества религиозных течений — опасно. То, что в будущем это приведёт к религиозным разногласиям, противоречиям, невозможно отрицать. И на межгосударственном уровне именно из-за религиозных вопросов возникают конфликты, в том числе военные. Этого я опасаюсь. Думаю, что и на уровне государственной власти пришла пора обратить на это внимание.

— Что буддисты, тоже вроде бы стремящиеся к благу человека, принимают в дар слишком много денег, иных подношений — такие разговоры тоже ведутся. Иначе сказать, это у них приняло форму бизнеса. Также, как по-вашему, есть ли что обсуждать касательно нравственности ламства?

— Образ жизни ламства утерян. Они превратились в стяжателей, искателей личной выгоды. Строят монастыри за заборами, вокруг — мусор. Это постепенно превращается в бизнес. Вообще, изначально, что называется, монастырь — вещь комплексная. Лишь недавно все дацаны, будь то медицинский, философский, тантрический, стали называть «монастырями».

 — По поводу религии люди говорят много разного, но тонким пониманием её не обладают. Не скажете ли по поводу того, как донести суть учения верующим, чтобы оно стало плодотворным?

— Если вкратце, то нужно с самого детства целенаправленно объяснять, как извлекать из религии пользу и добродетель. Сегодня, только если есть деньги, можно получить какое-нибудь образование. Или в США, скажем, высокие языковые навыки, или в Англии экономическое образование можно получить, имея обеспеченность. Этому вопросу родители уделяют очень большое внимание. Это-то ладно, только вот момент воспитания оказывается заброшен. Вообще никакого воспитания. Я как-то на Западе заходил в одну больницу, там на приёме у всех спрашивают: вы верующий или нет? И если оказывается, что неверующий, то тогда такому человеку дают от ворот поворот. Потому что они считают, что тот, кто ни во что не верит, способен натворить всё, что угодно.

— Направляя детей в жизни, что человек должен говорить им о религии?

— Какой-то период молитесь на ребёнка, как на бога. Какой-то — уподобьте рабу, то есть спрашивайте с него, укоряйте, то есть в разные периоды взросления обращайтесь с ним сообразно возрасту. Но если у человека не сформировано мышление, если он не знает, зачем живёт, то никакое образование не пойдёт ему в итоге впрок.

— Сегодня часты случаи преждевременной смерти. Эта проблема касается и высших лиц, и всего остального общества. Что вы думаете по этому поводу?

— Преждевременная смерть — самый больной для меня вопрос. Люди ведь свою жизнь не ценят. И народ, и госслужащие не ценят свою человеческую жизнь. Как будет ценить человеческую жизнь Индия с её миллиардным населением? Но и наши, — а нас и трёх миллионов нет, — в основном не ценят её. Смерти при родах, от неправильной беременности, в автокатастрофах — очень много смертей. Когда я беседовал с представителями управления дорожной полиции, зашёл разговор о смертности на дорогах, и я сказал, что тоже думаю о том, как её уменьшить. Попадают в аварии люди, направляющиеся в Хамарын-хийд. Как жалко, что те, кто приезжает в эту прекрасную местность, надеясь зарядиться энергией, исправить жизнь к лучшему — с такими хорошими помыслами, вместо этого расстаются там с жизнью.

— В разговоре с дорожной полицией вы сказали, что стараетесь уменьшить количество аварий. Можно поподробнее?

— Есть дорожное движение, а есть следование неправильному направлению в жизни. От него-то, в конечном итоге, и происходят все несчастья. Вот по линии буддизма я и работаю, чтобы это исправить. Буддизм как раз ведь предупреждает о том, что свою жизнь необходимо ценить. А шаманы, к примеру, в таких случаях просто запугивают.

— Запугивают — это что вы имеете ввиду?

— Шаманы говорят: «Ты точно умрёшь. Срочно нужно принять меры. Столько-то тугриков». Это разве не запугивание?

— Я уже спрашивал вас по поводу государственной политики. Не ответите ли более развёрнуто?

— Ну, что взять с власть имущих? Страна расколота на два лагеря. О том, чтобы думать о народе, нет речи. Они и того, как брать, как давать, не знают. С народа — берут. А о том, что надо и давать что-то взамен — они не в курсе. Таков уж он, наш национальный характер. На то, чтобы заказать чтение Ганджура и Данджура, они дают от силы 10 тугриков. Ну что тут говорить? Зато на известные вещи они не скупятся, выкладывают тысячи. За водку, вино. То, насколько чудесно то учение, с которым они соприкасаются, они ведь даже не ощущают. В нашем небольшом государстве нужды во многих партиях нет. А что было на выборах 2008 года? Там ведь не было ничего такого, из-за чего стоило бы устраивать беспорядки. В целом именно таков и был выбор народа. Однако раздули скандал, и в итоге вышла такая сумятица [Тайвансайхан имеет ввиду попытку цветной революции в июле 2008 года, когда оппозиция, недовольная победой МНРП по итогам выборов в Хурал, обвинила её в подтасовке результатов и устроила беспорядки в центре столицы — С. К.].

— В том, чтобы сделать человека человеком, в его становлении — какую роль должен играть буддизм, что вы думаете?

— Тут проблема, думаю, не в одной какой-то области, необходимо предусмотреть много вещей. Прежде всего нужно стараться, как сделать настоящими людьми наших детей. Сегодня этим следует озаботиться, к примеру, тем лицам, которые владеют водочным бизнесом. Вот уж кто не испытывает сегодня ни в чём недостатка. А ведь употребляя эту водку, народ травит себя. Жизнь себе портит. Мы сами заливаем свою жизнь водкой, напиваемся вусмерть, а потом сами же этим хвалимся. Что добавить по вашему вопросу? Наши власть имущие ни сами не делают полезную для людей и общества работу, ни поддерживают тех, кто делает что-то сам в этом направлении. Между тем, чуть где скачки или борцовские состязания — они тут как тут, вручают кому-то деньги или машину — и поминай как звали. Это — точно не признак настоящего государственного деятеля. Но понять, насколько неподобающе такое поведение, он может только самостоятельно.

  

— Наш хутухта Данзанравджа был «красной веры». Вы тоже последователь «красной веры». Не объясните ли разницу между «жёлтой верой» [то есть школой гелуг — С. К.] и «красной» [до-гелугпинские школы — С. К.]?

— В буддизме пять религиозно-философских школ, из них четыре красных, одна жёлтая. Красная вера к жизни очень близка. С ней я постоянно по жизни иду. Жёлтая же вера появилась очень давно. До неё монголы придерживались шаманизма. Что жёлтая вера распространилась у нас благодаря государственной политике маньчжуров — это каждый знает. У них жёсткая дисциплина. В жёлтой вере много строгих запретов. Отличие в этом. А помимо этого, между «красными» и «жёлтыми» каких-то несовместимостей нет. Нойон-хутухта состоял с нашими предками в отношениях учитель-ученик. Что касается того учения, которого я придерживаюсь [карма-кагью — С. К.], то его в Монголии не было.

— Каковы отличительные особенности вашего монастыря от других? Расскажите, что вы делаете, предпринимаете.

— Говорят, что у нас снесли 700 храмов, но на самом деле их было две тысячи. Чтобы скрыть масштаб этого злодеяния их число преуменьшают. Говоря в общем, наш храм служит обществу, народу, занимается благотворительной деятельностью Мы ничего у людей не просим, не выбираем, кому помогать, кому нет. К нам обращаются и неимущие, и просто нищие, и любые другие. Мы их сообразно обстоятельствам обеспечиваем пропитанием. Делаем и общественную работу. Тем самым, надеюсь, мы даём пример другим. Сегодня наши люди обращают свои имущественные накопления только на себя, строят себе коттеджи. А мы построили храм, обращённый к людям. На данный момент обустроили четырёхэтажное здание. Всего будет шесть этажей. Но любое стоящее предприятие упирается в экономику.

— Чтобы его возвести, кажется, потребовались очень приличные средства. Явно ведь больше, чем ваши личные средства?

— Чтобы его достроить, хожу с протянутой рукой. Обращался и к госвластям. Когда Н. Энхбаяр был президентом, с прекрасной статуей в руках просил его — не вышло. Просил у сотни самых успешных предприятий — ничего. Вот таким образом и ходил. Хоть они и говорят: мол, однажды мы разрушили культурные ценности, а теперь пора их восстанавливать — но никак не помогают. Раз так, я ожидаю помощи из-за границы. К примеру, жертвует нам С. Сигал.

Наша деятельность началась с 2006 года. С того времени мне пришлось поработать во всех почти улан-баторских соцучреждениях, в соцучреждении Батсумбэра [сомон Центрального аймака — С. К.].

— Вы сами в 1970 году, в пятилетнем возрасте вместе с ламами занимались благотворительностью. Ваши предки состояли с хутухтой Данзанравджой в отношениях ученика и учителя. Не расскажете ли о вашем происхождении?

— Я потомственный лама. Дед мой был ламой, мой отец, цорджи-лама Гандана, лама Диваасамбуу — великий человек. Единственный человек в Монголии, который не снял облачения, был мой отец. В этом году ему исполнилось 83. Помимо него, в социалистический период никто по своей воле не мог носить ламское одеяние. Но с 1990-х и по сей день в него рядятся и пьяницы, и сумасшедшие.

Интервью С. Ууганбаяра, 2013 (с сокращениями)

См. также:

История карма-кагью в Монголии
Очерк об истории школы карма-кагью в Монголии с XVII века по наши дни