Уртон

Конец 1950-го, самое холодное время года. Спешивший домой в худон не самого далёкого ума монгол сел в попутную машину к русскому шофёру. В кабине было мало места, поэтому монгол со словами: «Ничего-ничего, что поделаешь» уселся на свою котомку. Подъезжая наконец к нужному месту, русский шофёр, приоткрыв окошко, спрашивает, не замёрз ли всю дорогу просидевший на своей котомке мужик:
— Эй, монгол, холодно?
А монгол ему в ответ:
— Юу гэн? Хоол иднэ гэнэ vv? Єє идье, идье (Что-что говоришь? Перекусить предлагаешь? Ну покушаем, покушаем.)
А шофёр слышит: «Иди, иди». Ну и вышел. Так он, возвращаясь, ещё три раза спрашивал его: «Холодно?» и слышал ответ: «Идье, идье». Так-то, доехав до дома, просидел монгол в кабине, пока совсем не продрог.

***

1950 год. В то старое время, когда у нас ещё не было своих специалистов, русские врачи по назначению работали в худоне, принимая скотоводов. Случилось так, что в одной семье у жены во время месячных вышло слишком уж много крови. Муж, конечно, не мог сидеть спокойно, видя, как его жена истекает кровью, вскочил на коня и прискакал в бригадный центр, где работал один такой доктор. Подъехал к его юрте, забежал внутрь, а русского языка-то толком не знает. Как сказать, что у жены месячные? Напряг он извилины и, показывая себе на мягкое место, выдал:
— Доктоор,  мая женагийн тэндээс красная вода сарррр.

"Женагийн" - жены
Тэндээс – оттуда
Сар – месяц