Монголы, телеграф и соцсети

Телеграфная станция в Восточной Гоби между Калганом и Ургой

Князь Эспер Ухтомский (1861—1921), выдающийся российский дипломат и ориенталист, «русский панмонголист» и «первый евразиец», в числе предков которого числился сам хан Бату, написал в 1904 году небольшую книжицу «Из области ламаизма». Читая её, поневоле удивляешься эрудированности Ухтомского в вопросах социологического и религиоведческого плана, касающихся тибетского буддизма. Книга невероятно познавательна, и развенчивает целый ряд мифов о «ламаизме», созданных европейской наукой и христианским миссионерством в XIX веке, некоторые из которых актуальны и по сей день. Одним из таких мифов была специфическая «тупость» или «дикость» ламаизма, которая будто бы по сути своей противилась самому духу европейской просвещённости. По этому поводу Ухтомский, вслед за миссионером Джеймсом Гилмором, пишет, что у монголов были свои собственные причины скептически смотреть на технические достижения Запада: 

Всюду оно [буддийское духовенство — С. К.] идёт впереди соплеменников и, как я уже имел случай сказать, не чуждается новых веяний из совершенно иного цивилизованного мира, хотя и относится к нему с некоторым скептицизмом: английский миссионер Гильмоур, ездивший двадцать лет назад по Монголии и Забайкалью, передаёт в любопытной книге «Among the Mongols» о следующем весьма правдоподобном суждении какого-то местного ламы: «вы — европейцы, по-своему, конечно, умны, потому что имеете много полезного, вроде телеграфных линий, пароходов, железных дорог, газет и т. д., но вам недостаёт самого главного — недостаёт знакомства с нашею религией. Только если вы вчитаетесь в наши книги, разум ваш перестаёт быть односторонним и познает тайны неба и земли»

Это — мнение монгольского ламы. А другой миссионер, швед Франц Август Ларсон, в книге «Larson, Duke of Mongolia» даёт слово и простому народу:

Где-то до 1900 года датский инженер Шейрн высчитал кратчайший путь от Калгана до Кяхты через Ургу и построил телеграф [см. иллюстрацию к этой заметке — С. К.], связавший Китай с Европой. По этой линии можно передавать сообщения по Монголии, однако монголы не поощряют строительство этих линий.

Телеграфная линия для монголов диво дивное. Они не могут понять её важности, утверждая, что им не надо, чтобы их сообщения доходили до адресата так быстро. Было сложно приучить их оставить телеграфные столбы в покое. В прошлом монголы часто использовали эти столбы и провода для вещей, как им казалось, гораздо более нужных, чем телеграфия. Они обнаружили, что провода великолепно подходят для изгородей вокруг водоёмов, а столбы отлично колются и идут на костёр. Кроме телеграфа и курьера на лошади или верблюде, иного способа отправки сообщений в Монголии нет. 

Монголы никогда не перенапрягаются, ибо их нужды невелики. Они никуда не спешат и не торопятся, но извлекают всё возможное удовольствие из каждого часа жизни. У них не бывает тревожных телеграмм, срочных писем, газет. Им не надо успевать на поезд, не надо высиживать часы на службе. Их не расслабляют душные комнаты, роскошная мебель, мягкие постели или обильные обеды, когда желудку приходится переваривать бесчисленное количество разной еды. У них нет узких улочек и плотного дорожного движения. У них не бывает нервных срывов.

В годы юности я верил со всеми заодно, что цивилизация Запада — величайшая во всём мире. Сколько часов я потратил, убеждая монгольских князей и простых людей в необходимости построить железнодорожные пути, основать почтовую службу, завести газеты!

И неизменно я слышал в ответ одно и то же: «Всё это, может быть, хорошо для других стран, но нам тут не нужно. Мы счастливы и довольны и тем, что уже есть. Почта будет приносить нам вести из-за рубежа, беспокоить нас по каждому поводу. Мне письма не нужны. Никому из моих людей не надо писем. Если кто-то захочет пообщаться со мной или я с ним, то жизнь не настолько коротка, чтобы каждому из нас не сесть на коня и не приехать друг к другу. А письма подразумевают, что нам придётся тревожить друг друга по всяким пустякам. Нет уж, лучше так. Человек не проведёт месяц в седле из-за пустяка, но отправится к своему другу только по настоящему делу».,

Помню, в другой раз, приехал я к очень образованному внутреннемонгольскому князю, было это несколько лет спустя после Мировой войны. Он вообще не слыхал, что эта война начиналась. Когда я намекнул ему, что если бы в стране издавались газеты, то он бы узнал о том, что творится в мире, он осадил меня: «С чего ты решил, что мне нужно было узнать об этом раньше, чем ты мне сейчас рассказал?»

Так рассказывал Ларсон об отношении монголов к техническим новинкам. Меня не отпускает мысль, что некоторые из этих суждений, высказанных сто лет назад относительно современных западных технологий коммуникации, сегодня, в начале XXI века только прибавили в весе.