Тэло-тулку и мобилизация источников

30 сентября, через неделю после объявления в России мобилизации, на Ютюб-канале «Алхимия души» вышло интервью его ведущей Анжелы Калсыновой с президентом «Объединения буддистов Калмыкии», Шаджин-ламой Тэло-тулку Ринпоче, официальным представителем Далай-ламы в России, Монголии и странах СНГ. Это интервью было озаглавлено «Верховный лама о мобилизации» и по большей части посвящено тому, как Шаджин-лама, ещё летом выехавший из России из-за опасений ареста, теперь помогает калмыцким молодым людям, бегущим от мобилизации, временно устроиться в Монголии. Наряду с эитим Тэло-тулку дал негативную оценку позиции России в украинском конфликте, что нашло отражение в альтернативном английском заголовке этого видео: «Russian Buddhist against the Invasion»:

«Конечно, это большое страдание. Я думаю, это неправильно. Эта война [никому] не нужна. Тем более, мы живём в XXI веке, в котором все хотят жить мирно, спокойно, каждая страна хочет развиваться, никто не хочет страдать. Это не правильно будет, если мы будем сравнивать эту войну между Украиной и Россией [т. е. уравнивать их моральные позиции — С. К.]. Я думаю, что украинская сторона, конечно, действительно права. Они защищают свою страну, защищают свою землю, своё право, свою конституцию, свой народ и так далее. Это очень сложно — принять и сказать, что — да, действительно, Россия права, эта война нужна [ей]. Это очень тяжело сказать, это я не могу».

«Я не думаю, что они [мобилизованные] едут, чтобы защищать свою страну, свой народ и так далее. Потому что [для] России пока никаких опасностей на данный момент нету. Оттуда не бомбят, не стреляют. Никаких проблем нету».

Это заявление не стало новостью для российских буддистов. Хотя до этого времени Тэло-тулку предпочитал не высказываться об этом вопросе публично (как он сам пояснил — чтобы не портить отношения между калмыцкими буддистами и властью), в среде лиц, небезразличных к его мнению, его позиция отнюдь не была секретом. Очевидно, что поводом к тому, чтобы наконец прервать это молчание, послужило именно объявление мобилизации. С другой стороны, судя по словам Калсыновой, инициатива интервью принадлежала именно ей, а не Тэло Ринпоче — он лишь согласился высказаться в ответ на её просьбу.

Анжела Калсынова — журналистка родом из Дагестана, которая выросла и получила высшее образование в Элисте. После учёбы работала шеф-редактором новостей на местных телеканалах, затем — детским психологом в Республиканском комплексе соцобслуживания. Осенью 2014 года, будучи членом местного отделения партии «Патриоты России», участвовала в выборах депутатов Элистинского горсобрания. Как известно, эта партия горячо поддержала референдум в Крыму. Сложно сказать, насколько искренне Калсынова в этот период поддерживала взгляды своих сопартийцев; во всяком случае, её нынешняя политическая активность полностью противоположна тому, за что она выступала ранее.

Резкие перемены в позиции и приоритетах Калсыновой отражает и содержание её ютюб-канала «Алхимия души». К моменту интервью с Тэло-тулку он существовал всего месяц и до 26 сентября был посвящён исключительно психологическим практикам с уклоном в эзотерику. К буддизму Калсынова испытывала сдержанную симпатию, но сама при этом буддисткой не являлась. Через несколько дней после начала мобилизации её канал внезапно сменил свою направленность и с тех пор освещает лишь тематику текущей войны, а особенно — деятельность эмигрировавших из России сепаратистов, преимущественно калмыцких и бурятских. Фактически, за октябрь-ноябрь 2022 года канал Калсыновой превратился в один из рупоров созданной летом этого года в Европе «Лиги свободных наций», объединяющей и координирующей сепаратистские движения в России. Прямо эту организацию Калсынова в интервью не упоминала, однако озвученные ею вопросы и утверждения целиком и полностью находились в рамках её основных нарративов. 

Так, например, одним из её вопросов, обращённых к Тэло-тулку, был вопрос о том, что он думает по поводу того, что «сейчас по данным, что приходят с фронта, жителей национальных меньшинств в России [на фронт] отправляют больше. То есть если ты дагестанец, якут, из Тувы, из Калмыкии и так далее, у тебя намного больше шансов быть призванным, исходя из количества населения». Подобные утверждения в это же самое время (рубеж сентября-октября) стали активно озвучиваться и украинскими властями. Тэло Ринпоче ответил, что «тоже читал эту статью» — возможно, имея в виду статью «Мобилизация меньшинств?» от 30 сентября, вышедшую на сайте Idel.Реалии (подразделение американского «Radio Free Europe», которое фокусируется на Поволжье), но, тем не менее, признал, что в отсутствии реальной статистики по этому вопросу какие-то выводы делать сложно. 

Ушёл Ринпоче и от вопроса Калсыновой о том, правда ли, что «какое-то количество калмыцких, ну, скажем так, политических деятелей, деятелей культуры, немножко как бы стараются объединиться возле вас, вокруг вас — те, кто против войны». Вместо этого он рассказал о том, как устраивает быт калмыков в Монголии, хотя наверняка понимал, что «ну, скажем так, политические деятели» — это, конечно же, прежде всего члены «Конгресса ойрат-калмыцкого народа», присоединившиеся к «Лиге свободных наций», которые к настоящему времени уже успели, находясь за рубежом, объявить об отделении Калмыкии от России, попутно предъявив к ней территориальные претензии, а также выразить пожелания о том, чтобы костяк «будущей армии независимой Калмыкии» был обучен по стандартам НАТО и получил боевой опыт на Украине, воюя с русскими.

Особенно настойчиво Калсынову интересовало то, каким образом, по мнению Ринпоче, верующим калмыкам «выстроить свои ценности» так, чтобы гражданский долг не превалировал у них над «ценностями своей семьи, ценностями человеческой жизни, прав, свобод и демократии», чтобы они могли с чистой совестью уклоняться от мобилизации. Её замечание о том, что исполнение гражданского долга более всего ценно и важно не для молодёжи, а для «родителей из советских времён» как особо подверженных государственной пропаганде, Тэло Ринпоче с готовностью подтвердил. По его словам, «слушая только одну пропаганду», они, в силу незнания иностранных языков и блокировки западных СМИ, напрасно верят тому, что им говорят. По словам Тэло Ринпоче, сам он смотрит и анализирует не только западные новостные каналы, такие как «Евроньюс», «Би-би-си», «Си-Эн-Эн», но и российские, а также монгольские, южнокорейские и индийские. «Конечно, есть разные мнения. Но, тем не менее, когда я собираю всю информацию, я действительно знаю, кто прав и кто неправ», — заключил он, — «я всегда был свободный человек, поэтому я думаю, что мои мозги и ум никто не может контролировать».

У нас население было больше миллиона

Невозможно не согласиться с Тэло-тулку в том, что не следует верить всему, что видишь и слышишь, не подвергая это никакому анализу. Это — совершенно буддийский подход, тем более что и сам Будда советовал своим ученикам не принимать все его слова на веру, не убедившись перед тем, что он действительно заслуживает такого доверия. Вместе с этим, сложно разделять оптимизм Тэло Ринпоче по поводу того, что из материалов по той или иной теме, собранных пусть даже и из разных СМИ, всегда можно составить о ней полное и ясное мнение — особенно, если эти СМИ принадлежат сторонам, заинтересованным в том, чтобы их аудитория видела вещи под неким конкретным углом. 

К сожалению, интервью Тэло-тулку свидетельствует о том, что некоторые факты, которыми он оперирует, не соответствуют действительности, — что, вероятно, вызвано тем, что лица, чьи слова он принял на веру, не вполне её заслуживают. Так, отвечая на вопрос, каким образом калмыцким верующим следует преодолевать чувство гражданского долга в пользу безопасности себя и своих близких, а также свободы и демократии, Тэло-тулку обратился к истории взаимоотношений калмыцкого и русского народов:

Сколько лет мы защищали российского императора? Сколько лет мы защищали русский народ? Много веков, понимаете. За эти много лет сколько мы потеряли? Говорят, что до революции у нас население было больше миллиона, а сегодня сколько осталось? Это тоже факт. Это факт, конечно.

Таким образом, Тэло-тулку предложил подумать о том, что калмыки много веков защищали русский народ и российское государство, и вследствие этого численность калмыков очень сильно сократилась. По его словам выходит, что за один только неполный ХХ век к нынешнему дню население калмыков сократилось с «более чем миллиона» до нынешних 183 тыс. (2010), то есть примерно в шесть раз. Не озвученный, но предполагаемый им вывод, конечно же, таков — хватит защищать русских такой ужасающе высокой ценой!

Калсынову, которая посещала старшую школу в Элисте, где, вероятно, рассказывали о реальном количестве российских калмыков в начале ХХ века, озвученные Тэло-тулку расчёты и факты никак не смутили. 

При этом, по его словам создаётся впечатление, будто «защита российского императора» для калмыков была чем-то вроде безвозмездного, добровольного дара с их стороны. Однако на самом деле обязательства калмыцкого народа по военной защите России были не односторонними, и изначально были увязаны с предоставлением калмыкам земли для проживания в пределах российского государства. Как известно, территория современной Калмыкии в сер. XV — сер. XVI веков находилась в пределах Астраханского ханства, покорённого и присоединённого к России царём Иваном VI. Давая согласие на поселение калмыков в пределах своей страны, цари, естественно, ожидали от них лояльности, которая прежде всего должна была выражаться в предоставлении ими войск для нужд внешней политики. Калмыцкие тайши охотно шли на такие условия, принеся за период XVII век несколько присяг (шертей) на верность русским государям.

В частности, в результате шерти, принятой тайшой Дайчином в 1655 году, его подданным было позволено кочевать по правобережью Волги, то есть там, где сегодня располагается республика Калмыкия. Условия шерти предполагали предоставление войск русскому царю, который в это самое время вёл войну с Речью Посполитой, не согласной с присоединением Запорожского казачьего войска к Русскому царству после Переяславской рады. Шерть 1657 года, которую утвердили сын Дайчина Мончак и его племянник Манжик, считается завершением оформления вхождения калмыков в русское подданство. По этой шерти обязательство калмыков по требованию царя выставлять войско против Крымского ханства и «иных государевых недругов» было подтверждено:

«А как [ты,] государь, царь и великий князь <...> укажешь нам, тайшам Дайчину, и Мончаку, и Манжику, и улусным нашим людям идти со своими государевыми ратными людьми на Крым или где его государево повеленье будет — <...> идти безо всякого мотчанья [промедления]».

«А будет мы, тайши и наши все улусные люди не учнём так делать, как в сей шертовальной записи написано, и шерть свою и утвержденье чем[-либо] нарушим — и на нас, тайшах, и на наших детях, и на улусных людях будет Божий гнев и огненный меч, и будем мы прокляты в сём веке и в будущем».

Стали ли калмыки с принятием присяги русским царям больше воевать? С одной стороны, перечень их противников вырос за счёт врагов России (Речь Посполитая, Швеция и пр.), но с другой — сократился из-за её союзников и подданных, которым по условиям шертей они не должны были больше причинять вред. К тому же, и до этих присяг калмыки находились в непрестанных военных конфликтах едва ли не со всеми своими соседями, поэтому уверенно сказать о том, что с принятием русского подданства калмыкам пришлось воевать больше, чем до него, мы едва ли можем. Во всяком случае, потери калмыков в ходе войн, которые вела Россия, никогда не бывали чрезмерно велики, и вплоть до 1770-х годов численность калмыков в пределах России постоянно возрастала. 

Именно рост населения Калмыцкого ханства (и возникший в связи с ним дефицит земли), а не убыль, стал одной из причин, побудивших хана Убаши в 1771 году увести большую часть калмыков в Джунгарию под власть маньчжуров. В основном это были торгуты, хошуты и чоросы с левобережья Волги. Как известно, этот исход обернулся крупнейшей в истории калмыков национальной трагедией, когда в результате голода, холода, болезней и нападений казахов погибло около 100 тыс. человек — то есть не менее половины ушедших. Калмыцкое ханство в Поволжье было упразднено, но и на землях Цинской империи государственность калмыкам сохранить в конечном итоге так и не удалось. 

После резкого сокращения численности калмыков в пределах России из-за исхода в Джунгарию их участие в войнах также сократилось. Сравнительно массовый призыв имел место перед франко-русской войной 1812-1813 годов, однако с её окончанием набранные из астраханских калмыков полки распустили за ненадобностью. Калмыки продолжали службу на регулярной основе только в Донском, Уральском, Ставропольском, Оренбургском и других казачьих войсках. Таким образом, подавляющее большинство российских калмыков, за исключением профессиональных военных (казаков), на целую сотню лет было избавлено от участия в каких-либо войнах.

Военные потери калмыков в ХХ веке 

Озвученной Тэло-тулку цифрой в миллион человек можно осторожно охарактеризовать разве что население всех ойратских государственных образований, вместе взятых, в период их наивысшего расцвета в сер. XVIII века с учётом того, что в их состав входили и представители иных этносов. Что же касается российских калмыков в начале ХХ века, то, по подсчетам исследователей, к началу Первой мировой войны на всей территории Российской империи проживало порядка 200 тыс. калмыков. Из них большинство (147 тыс.) проживало в Астраханской губернии на территории нынешней республики Калмыкия, а 31 тыс. — в Области Войска Донского.

В 2010 году в России, согласно переписи, проживало 183 тыс. калмыков. Таким образом, действительно, к сегодняшнему дню сравнительно с началом прошлого века количество калмыков в России сократилось на 20 тыс., что соответствует населению малого города. При этом, начиная с кон. 1910-х и по 1950-е годы численность калмыков в силу ряда событий постоянно сокращалась, а начиная с середины века и вплоть до наших дней постоянно возрастала. Но попробуем всё же разобраться, по отношению к какому количеству калмыков в ХХ веке слова о том, что они пожертвовали жизнью ради русских, были бы правомерны.

Что касается «защиты российского императора», или, точнее — интересов российского императора, то эта задача безусловно выполнялась калмыками в ходе Русско-японской и Первой мировой войн. Поскольку калмыки Астраханской губернии, составляющие подавляющее большинство калмыцкого населения империи, в этот период не подлежали призыву в армию, то непосредственное участие в этих войнах принимали только калмыки, жившие в других областях и принадлежавшие к казачьему сословию. В данном случае речь идёт о казаках-калмыках, служивших в Донском казачьем войске.

Так, в войне с японцами в составе 4-й Донской казачьей дивизии участвовало более 3600 казаков-калмыков. В ходе войны 3 из них было убито, 10 — ранено.

Перед Первой мировой войной на западной границе России в составе полков Донского казачьего войска было находилось 3100 калмыков-казаков. Ещё 300 калмыков принимало участие в боях на Кавказском фронте. За 1914-1916 годы в качестве пополнения на фронты прибыло ещё 1400 калмыков-казаков. Известно, что безвозвратные потери среди всех донских казаков за этот период были относительно невелики и не превышали 8%, то есть потери среди калмыков, за неимением точной статистики, можно приблизительно оценить в несколько сот человек.

Что же касается Гражданской войны, то потери калмыцкого населения за этот период чуть ли не в сто раз превысили жертвы обеих этих войн, достигая 35 тыс. человек. Понятно, что о «защите императора» в этом случае речь уже не велась. О том, что калмыки «защищали русский народ», также сказать очень сложно, так как, во-первых, и русские, и сами калмыки в этот период находились по обе стороны фронтов. Во-вторых, масса калмыков, воевавших на стороне белых, преследовала прежде всего свои собственные интересы в решении земельного вопроса и связанного с ним вопроса о национальном самоуправлении (данном им в итоге советской властью). Самые большие людские потери среди калмыков в годы Гражданской войны понесли калмыки Донского войска — их численность сократилась на две трети. Небольшой части донских калмыков удалось после разгрома Белого движения эмигрировать в Восточную Европу. Среди них был и дед Тэло-тулку по материнской линии, осевший в Белграде.

Голод, разразившийся после Гражданской войны в Поволжье, затронул и Калмыцкую АО, унеся жизни 35 тыс. человек, а голод 1932-1934 годов, затронувший как Поволжье, так и другие степные регионы СССР, унёс ещё около 14 тыс. жизней калмыков. Из-за этого за период с 1926 по 1939 год, по данным переписей, население Калмыкии с 130 тыс. выросло лишь до 134 тыс. человек.

Сразу после Гражданской войны калмыки в РККА не призывались. Призыв возобновился с 1927 года; до 1939 года в армии служило порядка 5 тыс. калмыков, что существенно меньше удельного представительства калмыков в общей национальной структуре СССР.

Если брать самые кровопролитные конфликты периода между двумя мировыми войнами, то, например, общие безвозвратные потери всей РККА в ходе советско-финляндской войны составляют ок. 127 тыс., а в ходе советско-японского конфликта на Халхин-голе — ок. 10 тыс. чел. Данные о национальном составе частей РККА, участвовавших в них, найти не удалось, однако у нас нет никаких оснований предполагать, что доля служивших в них калмыков существенно превышала отношение количества калмыцкого населения к общему населению страны. В случае с Халхин-голом, однако, можно отметить, что для подготовки монгольской армии до и в ходе конфликта активно участвовали именно калмыцкие инструктора, из которых не менее 50 приняло непосредственное участие в боевых действиях против японцев. Соотнося население СССР с количеством калмыцкого населения в 1939 году (170 млн и 134 тыс), получаем, что последнее составляло менее процента (0,78) от всего населения страны. Экстраполируя эту цифру на безвозвратные потери обоих конфликтов (137 тыс.), получаем ок. 1 тыс. чел.

В годы Великой Отечественной войны в РККА было призвано около 26 тыс. уроженцев Калмыкии; число убитых и пропавших без вести оценивается в 9 тыс. человек. В то же самое время значительное количество калмыков после оккупации части Калмыцкой АССР примкнуло к немцам, образов Калмыцкий кавалерийский корпус, который к моменту отступления с территории республики насчитывал 3 тыс. человек, а позже разросся до 5 тыс. (в том числе и за счёт представителей других этносов). Как известно, обстоятельства сотрудничества этой малой части калмыков с немцами побудили советское руководство к ликвидации республики и депортации всего калмыцкого народа на восток страны. За период с 1944 по 1952 год скончалось 30 тыс. калмыков-спецпоселенцев. В это количество входят и умершие естественной смертью, однако чрезвычайно высокие потери калмыцкого населения, особенно в 1944 году (14 тыс.) были вызваны прежде всего болезнями и голодом, связанными с обстоятельствами депортации и первоначальной неустроенностью на новых местах. Те же обстоятельства обусловили и очень низкую рождаемость среди депортированных калмыков, которая начала перекрывать смертность только в конце 1940-х.

Нельзя не заметить сразу несколько очевидных параллелей между двумя народными трагедиями — исходом 1771 года и войной и депортацией 1943 года. В обоих случаях имела место измена малой части народа, повлекшая за собой страдания гораздо большего количества людей — в одном случае это была высшая калмыцкая знать, в другом — несколько тысяч немецких коллаборантов. В обоих случаях изменники рассчитывали добиться отложения своего государства от России. В обоих случаях это происходило при прямом участии внешних сил — маньчжуров и немцев, и сопровождалось боевыми действиями против России, на стороне которой находились верные ей калмыки — служившие в Уральском казачьем войске и в РККА. В обоих случаях калмыки в итоге лишились той государственности, которую до того имели — маньчжуры вскоре ликвидировали Калмыцкое ханство, а советское руководство — Калмыцкую АССР. В обоих случаях имело место спешное переселение масс народа на восток, происходившее в условиях суровой зимы (даже даты начала близки), что привело к гибели огромного количества людей от голода, холода и болезней. В обоих случаях калмыки оказались на тех территориях, на которых жили их предки до принятия российского подданства — в 1771 году в Джунгарии, в 1944 году в Западной Сибири и на Алтае, где они кочевали в XVII веке. В обоих случаях народ оказался рассеян, — сознательно распределён властями по новым местам так, чтобы не создавалось крупных областей или посёлков, заселённых по преимуществу калмыками, во избежание возможных волнений и восстаний. Сравнивая обстоятельства исхода Убаши и депортации, один из американских исследователей усмотрел в сходстве между ними «мрачную иронию», а кое-кто мог бы в связи с этим вспомнить и о проклятии, которое призывали на себя и своих потомков и подданных Дайчин, Мончак и Аюка в случае измены присяге русским государям.

Возвращаясь к вопросу о калмыках, погибших на воинской службе, остаётся обратиться к вооружённым конфликтам конца века и подвести суммарный итог. Известно, что в Афганской войне участвовало более 700 уроженцев Калмыкии, погибло 14. Судя по перечню фамилий погибших, по крайней мере несколько из них не принадлежали к калмыцкому этносу. В первую чеченскую войну погибло 15 уроженцев Калмыкии, во вторую чеченскую войну и во время последующих контртеррористических операций — 21 человек (встречается цифра 50 человек за обе войны). Надо полагать, что и среди этих людей не все поголовно были калмыками.

Таким образом, учитывая количество калмыков, о которых с полным правом можно сказать, что они погибли, защищая русского императора, русский народ или, в крайнем случае, интересы русского народа, то исходя из приведённых расчётов получаем ок. 11 тыс. человек за весь ХХ век. Все остальные потери калмыцкого народа за этот период, по-настоящему колоссальные, составляют прежде всего жертвы голода и болезней, а также жертвы вооружённой борьбы за собственные интересы (национальную автономию в годы Гражданской войны, в конечном итоге данную им красными, и независимое государство из рук немцев в годы ВОВ). Разумеется, приведённый расчёт является лишь приблизительным, так как точность в этом вопросе может быть достигнута только в результате отдельного исчерпывающего исследования. Тем не менее, этот расчёт с достаточной ясностью показывает, что цифра в сотни тысяч калмыков, которые будто бы погибли за прошедший век ради русского народа, является совершенно фантастической.

Источник высказывания

Но где же всё-таки Тэло-тулку взял эту цифру? Единственное упоминание «более чем миллиона» калмыков в схожем контексте удалось найти в двух статьях индийского журналиста Виджая Кранти, которого сайты, их опубликовавшие, рекомендуют как «широко известного современного эксперта по Тибету». За свою долгую карьеру он успел поработать в «Би-Би-Си», «Дойче Велле» и «Голосе Америки». В этих своих статьях Кранти приводит фрагменты интервью, взятого им у Тэло-тулку на учениях Далай-ламы для российских буддистов в 2012 году. Как видно, этот журналист испытывал проблемы не только с демографией, но и с хронологией Второй Мировой войны, и даже с физической географией:

«У того, что пережили калмыки во дни коммунизма в СССР, особенно при Иосифе Сталине, имеется много параллелей с нацистским холокостом, что сейчас действует как мотиватор [возрождения буддизма в Калмыкии]. Нацисты вторглись в СССР со стороны Каспийского моря, и Калмыкия стала первым из павших перед ними регионов. Нацисты привлекали калмыков и чеченцев к борьбе с русскими коммунистами. Среди этих двух рас не было недостатка в энтузиастах, воспринявших это как шанс избавиться от коммунистической оккупации и рабства. Но после падения Германии Сталин заклеймил калмыков „предателями“ и приказал, чтобы весь калмыцкий народ был депортирован в далёкие трудовые лагеря в Сибири. Более миллиона калмыков было загружено в вагоны для скота, чтобы в дальнейшем подвергаться мучениям в сибирских трудовых лагерях».

Контекст приведённого выше фрагмента в принципе допускает, что это может быть и вольным пересказом слов самого Тэло-тулку. Разумеется, Ринпоче не преподавали историю Великой Отечественной войны ни в школе, ни тем более в Дрепунге, где он получал монашеское образование, но всё-таки очень сложно поверить, чтобы он, почти тридцать лет проживший в Калмыкии, смог отправить немцев на её завоевание «from the Caspian Sea direction», причём ещё и так, чтобы она оказалась первым из захваченных ими регионов СССР. Видимо, по версии Виджая Кранти вторжение Гитлера в Советский Союз началось не иначе как с морского десанта в Калмыкию с территории Ирана.

В связи с этим фрагментом, сравнивающим судьбу калмыков в СССР с судьбой евреев на оккупированных немцами территориях, то есть с холокостом, хотелось бы отметить, что в некрологе старшего брата Тэло-тулку Чона Омбадыкова, совершившего в том же 2012 году самоубийство, его родители называются не иначе как «калмыцко-монгольскими выжившими в холокосте». Этот некролог, вторящий использованному Кранти выражению, вероятно, писался кем-то из членов большого семейства Омбадыковых в США. Хотя из текста не вполне ясно, как именно должно пониматься выражение «Kalmyk Mongolian holocaust survivors» — то ли как «выжившие в калмыцко-монгольском холокосте» (то есть в период депортации), то ли как «калмыко-монголы, выжившие в холокосте» (т. е. в геноциде, осуществлявшемся немцами в отношении многих народов), однако справедливость обеих этих характеристик в отношении родителей братьев Омбадыковых вызывает очень большие сомнения. 

Если имеется в виду первое, то ни мать Чона, ни мать Эрдни (Тэло-тулку), ни их общий отец не находились на территории СССР в период депортации. О матери Тэло-тулку Лиджме Омбадыковой (Дакугиновой) известно, что она родилась в Белграде в семье эмигрировавшего после Гражданской войны калмыка-казака Донского войска и никогда в жизни не бывала в Калмыкии. Мать Чона, который родился в 1949 году в Бельгии, скорее всего, тоже происходила из среды белоэмигрантов.. 

Что же касается их отца Керджи Омбадыкова (1925–1997), то он после частичной оккупации немцами Калмыкии летом–осенью 1942 года присоединился к Калмыцкому кавалерийскому корпусу, одной из функций которого как раз и было осуществление холокоста на территории республики (всего в Калмыкии за период нацистской оккупации было убито до 700 евреев). После вытеснения немцев из республики калмыцкие коллаборанты ушли вместе с ними, действовали против партизан на Украине и в Польше, а после капитуляции Германии оказались в американской зоне оккупации. По Ялтинским соглашениям они подлежали репатриации в СССР, однако часть калмыков, служивших у немцев, сумела избежать этой участи и в конечном итоге эмигрировать в США. Керджа Омбадыков со своей первой женой сумели сделать это одними из последних в 1955 году. Называть «выжившим в холокосте» того, кто служил в организации, деятельно осуществлявшей этот самый холокост, успешно избежав любой ответственности за это — по меньшей мере странно, а говоря откровенно — просто цинично. 

Если же автором некролога под «холокостом» имелась в виду депортация, то, опять же, всё время жизни Керджи Омбадыкова в Калмыкии никакая депортация ему не грозила, а к началу её планирования осенью 1943 года он был уже далеко за её пределами. К тому же, ведь именно немецкие коллаборанты в среде калмыцкого народа и были главной, совершенно справедливой целью депортации, не говоря уж о том, что если бы не их деятельность в Калмыкии в 1942–1943 годах, у советского руководства вообще не было бы никакого повода прибегать к столь радикальным и жестоким мерам, как переселение всего калмыцкого народа. Поэтому называть его «выжившим в депортацию», фактически приравнивая к тем его соотечественникам, кто на самом деле пережил сибирскую ссылку, к тому же в подавляющем большинстве не имея за собой никакой вины перед государством, можно не иначе, как с очень большой натяжкой. 

Похоже, что Керджа Омбадыков старался не афишировать факт своего пособничества нацистам во время жизни в США, а в рассказах членам своей семьи старался дать понять, что присоединился к коллаборантам не по своей воле. Во всяком случае, в интервью сотрудникам кембриджского Центра по изучению Монголии и Внутренней Азии в 2017 году Тэло-тулку описывал это так: «Военный конвой шёл через Калмыкию на Сталинград (ныне Волгоград). Моего отца взяли в германскую армию, чтобы он присоединился к их борьбе против Красной Армии». Очевидно, о подлинной истории своего отца он узнал уже после переезда в Россию, так как, по его словам, в ранней юности не очень интересовался историей своего народа («калмык-монголов») и даже не вполне понимал, откуда именно эмигрировали его родители, вплоть до того, что после назначения его Шаджин-ламой Калмыкии обратился за визой не в российское, а в монгольское посольство. Впоследствии, осознавая, что огласка факта пособничества своего отца немцам может сослужить ему и его деятельности в России дурную службу, Тэло-тулку старался не упоминать об этом перед русскоязычной аудиторией. Соответственно, и на вопрос Калсыновой о том, верно ли, что «ваши родители — калмыки, после революции из России через Югославию уехали в Америку», Тэло-тулку ничего не ответил, хотя эти слова справедливы лишь в отношении его матери, и то не полностью.

Несомненно, что у некоторых людей действительно возникнет соблазн счесть, что позиция Тэло-тулку в отношении войны на Украине, где местные немецкие коллаборанты в годы Великой Отечественной войны ныне считаются национальными героями, напрямую вытекает из его собственных родственных связей с пособниками нацистов. На самом деле, не имеется никаких свидетельств того, что Тэло-тулку питает к ним и их идеологии какое-то сочувствие (если только слова об «энтузиастах, боровшихся против коммунистической окупации и рабства» — это именно собственные слова Кранти, а не вольный пересказ слов самого Тэло-тулку). Равным образом, было бы явным упрощением объяснять его проукраинскую позицию фактом его американского гражданства, как это сделал Пандито-хамбо-лама Аюшеев. Например, лама-тибетец Тубтен Сопа Ринпоче, имеющий много учеников как в России, так и на Украине, тоже по паспорту американец, однако в своих наставлениях, данных в связи с текущими событиями, он воздержался от явных обвинений в адрес какой-либо из сторон, равно как и Далай-лама — их общий наставник.

Сложно сказать, как Анжела Калсынова отрекомендовала себя Тэло-тулку перед тем, как взять у него интервью — возможно, просто как общественного активиста-пацифиста, озабоченного начавшейся в Калмыкии мобилизацией. Единственное «политическое» видео, опубликованное на её канале к моменту выхода интервью с Тэло-тулку, было посвящено именно этой теме и вполне соответствует такой характеристике. Однако за два месяца это интервью оказалось в компании благожелательных материалов об откровенных сепаратистах, «пацифизм» которых сводится к установлению мира путём военного поражения и последующего расчленения России. Конечно, Тэло-тулку отлично понимал, что обнародование его проукраинской позиции испортит его отношения с российской властью, но предполагал ли он, что его высказывания встанут в один ряд с сепаратистскими манифестами, в каковом качестве и будут в дальнейшем автоматически восприниматься аудиторией? С уверенностью можно сказать только одно: после интервью Калсыновой (которая сама — и не калмычка, и не буддистка) возвращение Тэло-тулку к полноценному исполнению обязанностей Шаджин-ламы калмыцкого народа, равно как и функций официального представителя Далай-ламы в России, и без того проблематичное, осложнилось в крайней степени.