Иногда моё нутро с собой в разладе,
То солнечный жар греет едва-едва,
То хочется дерзить непонимающим...
Мои стыдливые, так долго
Таившиеся стихи
В этом вся суть автора книги стихов «Две души», гей-мисс М. Энхриймы. Казалось, что до встречи с ним о нём я слышала немало. Однако после интервью оказалось, что толком я не слышала ничего. Энхрийма — это сочетание настоящего мужества и утончённого внутреннего мира. Надеюсь, читатель, что и вас наш разговор ненамного увлечёт. Книжку стихов, между прочим, можно увидеть в книжном супермаркете «Интерном», а также в книжных отделах центров «Metro Mall» и «Цэцэг».
 |
| Обложка книги |
— Название «Две души» притягивает внимание. Как тебе, если начать с этого?
— Вначале, когда я думал, как назвать свою первую книгу, ничего не шло на ум. Но как-то раз сижу я и читаю черновики своих стихов, и там были строчки: «У меня две души. Уже двадцать один год они со мной, но что поселилось во мне три месяца назад — мне незнакомо», — примерно такой смысл. Ну и я подумал: ведь и правда у меня как будто бы две души, — такая мысль возникла. Конечно же, в реальности не может быть так, чтобы у человека было две души. Но в переносном смысле я именно что человек с двумя душами.
— Как в твоей жизни юноши-трансгендера сказывается вся гей-среда Монголии, отражено в стихах?
— То, что моё самоощущение, внутренний мир, мой и людей одной со мной ориентации оскорбляют внутренний мир остальной молодёжи и всего общества, уязвляют его — это проглядывает в моих стихах. Однако нельзя сказать, чтобы мои стихи будут понятны лишь мне подобным — ведь в целом мы все точно такие же люди, как и остальные. И эта мысль постоянно ранит, когда обращаешься в мыслях к обществу. Что же такого в нас плохого? Снаружи мы выглядим так же, как и все остальные. Как и все, мы страдаем, любим, сопереживаем. У нас такие же мысли и чувства, наши тела состоят из тех же элементов. Каждый из нас, как и любой другой человек — ребёнок одной из миллионов земных матерей. Много стихотворений с таким вот содержанием.
— Что же представляет собой та незнакомая душа, которая поселилась в тебе три месяца назад? Расскажешь?
— Пожалуйста. В детстве, ребёнком, я постоянно надевал мамины туфли и красился её косметикой, — таким вот был мальчишкой. Пока был маленьким, дразнили «девчонкой», подрос — стали обзывать «женоподобным», ну и в общем много я собрал подобных прозвищ. Окончил десятилетнюю школу, поступил в университет, направленность этих прозвищ осталось той же. Но правильно говорится, что человек мыслит согласно уровню собственного образования. Студенты хотя и видели мою женственность, про себя только думали, может быть: «В пареньке есть немного от женщины», но явно не высказывали, тем дело и кончалось. Ну вот, я окончил университет, поступил на работу, в общем, стал в полном смысле взрослым, и всё же в голове не переставала вертеться мысль: «Эх, если бы хоть разок выйти, нарядившись и накрасившись по-женски, и все бы думали: „Это женщина“». В тот период я постоянно боролся с этой идеей, ведь я, как-никак, был на работе. Но человек, сколько бы ни пытался, не в состоянии побороть то, что присутствует с ним от рождения, свою исконную суть. От других я узнал, что проводится такой конкурс на звание мисс. И я понял, что это шанс осуществить свою мечту, и принял в нём участие. Нужно было одевать платье, туфли — всё как в моих грёзах, которые наконец сбывались наяву. Ну и что же, — воплотив свою мечту, стал Гей-мисс. Вышел на подиум перед многими людьми и оказался красивее всех.
— Конечно, сложно было поверить, что грёзы сбылись наяву?
— Внутренне мне было очень страшно. Моя прошлая жизнь и та жизнь, что звала меня из будущего, противоречили друг другу. «Какую ты выберешь? Шагнёшь вперёд — рискнёшь очень и очень многим. А если вернёшься и будешь жить по-старому — как и все остальные бестревожно доживёшь свои дни» — таков был выбор. Но в момент, когда моя мечта настолько приблизилась ко мне, я не мог сделать иного выбора и сделал шаг вперёд.
У меня много подруг. Все меня понимают, поддерживают. Как на том конкурсе, например: за сценой одна наносит мне макияж, другая стоит рядом, держит платье, которое мне нужно надевать. Друзья очень поддержали меня в психологическом плане, ободрили: «Дружище, если ты будешь хорошо себя показывать на работе, никто тебе слова не скажет. Самое главное — каков ты есть, так что, дружище, в жизни, которая даётся лишь раз, нужно смело следовать лишь за своей мечтой». Тогда, воспрянув духом, я решил: «Ну, уж если я уже ступил на этот путь, нельзя допустить, чтобы он никуда не привёл». Много думал, что же для этого нужно сделать. И я решил, что тем самым замолвлю слово за всех подобных мне одиноких и презираемых людей. Этим я приношу им добро. В этой жизни, обретаемой лишь раз, хоть и надо думать о себе, но нельзя забывать и о других. Если творить добродетель, хотя бы маленькую, она обязательно придёт к тебе обратно.
— На подиуме конкурса «Гей-мисс» ты слышал от кого-нибудь, что ты — не до конца женщина?
— Я и сам, глядя в зеркало, зачастую недоволен и придерживаюсь того же мнения. Но когда я одену женскую одежду и накрашусь, то образ Энхриймы мне нравится. Поскольку в обществе я живу в обычном мужском облике, окружающие не догадываются, что я — Энхрийма. Иногда слышу: «Эй, ты слышал про Энхрийму? Он совсем как женщина. Ужасно красивая, милая, стройная» — даже такое говорят. В целом, конечно, слышать такие вещи — высшее вдохновение, но самое главное — люди не говорят обо мне плохого. Говорят: «Какая милая, какая умная». В общем-то, сам я не считаю себя чем-то выдающимся. Мне просто нравится быть тем, что я есть, и на подиуме я был просто самим собой, вот и всё. Это, кстати, и нравится людям, они понимают правильно, и я радуюсь, что меня не принимают за кого-то вроде Гамбууш, не говорят, что, мол, мы одного поля ягоды.
— Конечно, существует много имён типично женских. В твоём случае — почему именно Энхрийма?
— Энхрийма — это была такая красивая модель. Когда я смотрел три года назад конкурс «Мисс Монголия», мне она очень понравилась. В целом женщина должна постоянно заботиться о себе, кто бы ни посмотрел — всегда быть миловидной. Быть женщиной — это же целое искусство. Вот исходя из этого я и избрал имя Энхрийма [монг. энхрий — ласковый, милый, нежный]. И исходя из его значения, я пытаюсь ему соответствовать, иметь ухоженную и миловидную внешность. Но как бы я ни старался, вновь и вновь преобразуя свою внешность, мне никогда не добиться подлинного сходства с женщинами.
Женщина — это целый огромный мир красоты. Никогда не смогу сказать о себе, что у меня тело красивее, чем у настоящей женщины. Просто хочу, так сказать, насколько возможно приобщиться к женскому, скажем так, сословию. Хотеть-то хочу, да не верится, что до конца получится. Ведь так или иначе, но по рождению я мужчина. Так что извините, что я, нося его имя, пытаюсь превратиться в женщину (смеётся).
— В таком случае, что ты скажешь о мужчинах? Ведь в твоём случае они как бы «противоположный пол»?
— Если иметь ввиду понятие «настоящий мужик», то современные монгольские мужчины порядком измельчали. Вообще мне кажется, что монгол должен быть убеждённым патриотом, должен быть занят в какой-нибудь созидательной профессии, придерживаться националистических взглядов и глядеть далеко вперёд. Таких людей немного, но именно они и двигают вперёд нашу страну. Нынче у нас очень остро стоит половой вопрос. На десяток женщин, говорят, приходится один приличный мужик. Поэтому, хоть у нас сейчас и мало непьющих, некурящих мужчин, лучше бы, чтобы как можно больше людей следовали их примеру. Чуть только наступает вечер — все тащатся в бары, смолят сигареты и, нахлеставшись водки, колотят друг друга. Ладно бы только друг друга — но ведь бьют и девушек, и женщин. Но ведь вдуматься — именно эти мужчины и есть отцы, у них есть дети. Это — большая беда у нас в Монголии.
— Когда говорят о половом вопросе, то главным злом нередко назначают гомосексуалистов?
— Именно. Когда гомосексуалистов в Монголии станет где-то пятнадцать тысяч, тогда можно будет бить в набат. Я не спорю с тем, что это может в принципе представлять национальную угрозу, и может быть опасно для воспроизводства будущих поколений. Ведь гомосексуалисты не женятся, не имеют потомства. Но разве население Монголии сейчас не умножается, не увеличивается? Увеличивается. Как бы там ни было, сопротивляешься этому или нет, клеймишь ли это так и эдак, а это получено от рождения, и оно будет иметь место так или иначе. Мы сами определяем свою судьбу, сами несём за неё ответственность. И пускай люди тебя поносят — всё же надо идти своим путём. Ну вот предположим, что я, устрашась людской молвы, заведу жену и ребёнка. И что будет с ребёнком через десять лет, не получившим от меня должной любви и ласки? Не знаю, что станет и со мной, не надломлюсь ли я, если последую общественному мнению. Не хочу, связав жизнь с какой-либо женщиной и с ребёнком, потом их бросать.
— Извините, но со второго вопроса мы беседовали о прирождённых склонностях. Но говорили также и о детстве, взрослении, влиянии общества. Я слышала, что сам ты вырос, не зная имени родного отца, да?
— Да. Любовь многообразна. Я вырос в нехватке мужской, отцовской любви. Среди гомосексуалистов очень много тех, кто вырос без мужской заботы. Вот и я не знаю даже имя своего родного отца. Попытавшись порасспрашивать о нём, я узнал, что он уже отошёл в мир иной. Хоть у меня и есть отчим, я не могу называть его «отец». Не люблю даже вспоминать о нём — вот до чего дошло. Мой отчим — дурной пример монгольского мужчины. Иногда мужчины, беря в жёны женщину с детьми от прежнего брака, ничтоже сумняшеся обещают: «Буду любить твоих детей», а что выходит потом? Какого нрава вырастают впоследствии эти дети? Лучше бы, если наши мужчины были бы чуточку умнее. Всегда в этом мире следует помнить, что ты — человек. Дети всегда должны быть чьими-то детьми. Я только хочу, чтобы человек с самого рождения жил в любви. Слишком уж просто монгольские мужчины пускают своих отпрысков на самотёк. Так нельзя. Мальчики особенно быстро способны свернуть на скользкую дорожку. Тем более в условиях Монголии.
— Взрослея, ты имел перед глазами худший пример монгольского мужчины, так что он тебе опротивел. Так что с одной стороны ты не хочешь быть мужчиной, но с другой — мечтаешь ли ты быть им любимым?
— Ну конечно. Но от отчимов дети получают множество дурных примеров. От них страдают жёны. Они бьют собственных детей. Но я вырос с мыслью: «Таким мужчиной я не стану». Ненавидя из-за этого мужской пол, я испытывал отвращение от своей принадлежности к нему. Отчим, выказывающий подобные нравы ребёнку, мечтающему стать девочкой, лишь распаляет в нём это чувство.
— Конечно, матери, надеявшейся, что её новый муж станет опорой для её детей, было больно смотреть на то, как жестоко он на деле с ними обходился. Эта твоя тайная мечта возросла помимо воли матери. Но теперь-то она, должно быть, хочет, чтобы ты женился, обзавёлся потомством?
— Мама знает, что я создал образ Энхриймы. Внутри себя очень страдает, бедная, — так мне постоянно кажется. Когда я думаю о том, что причиняю боль матери, то мне самому становится очень больно и я нередко плачу, когда бываю один. Моя мама разумный и добрый человек. Когда я открыл маме, что я не такой, как остальные, сердце почему-то разрывалось от боли. Проклинал себя. И тем не менее на прошлую жизнь я не жалуюсь. Своё страдание я пронесу сам вплоть до конца жизни. Смочь принести хоть какое-нибудь благо моей матери, а также бабушке, — вот моя мечта.
— Когда ты впервые ощутил тягу к мужчинам?
— Я запрещал себе это, знакомился с девушками, вступал в половые отношения, в общем, всячески отстранял это от себя. Думал, что я один такой особенный, поскольку о других подобных мне людях ничего не знал. Но вдруг я узнал из Интернета, что в Монголии таких людей много, что они устраивают вечеринки, встречаются, и даже есть несколько центров, защищающих их права. Тогда я назначил встречу одному парню. Только с того дня я наконец понял, что не надо себя так ограничивать, эта мысль налилась силой.
— Стало быть, два года спустя ты, будучи с тем парнем, наконец стал «женщиной». Пожалуй, каждому любопытно, каковы они — однополые занятия любовью?
— Конечно, мы вступаем в интимную связь только анально. Знаете, там, где нет женщин, например в тюрьме или в условиях военной службы, если насильно практикуют с кем-нибудь анальный секс, чтобы удовлетворить свою сексуальную потребность, называют это бандидуулах [от слова «банди» — т.е. послушник в монастыре. Описания эпизодов гомосексуализма, практиковавшегося в буддийских монастырях между наставниками и учениками, можно встретить в монгольской художественной литературе — С. К.] или другими злыми словами. Вот и к нам применяют это грязное слово. Но бандидуулах — слово плохое. Оно уместно тогда, когда один мужчина насилует другого. У того несчастного нет никаких сексуальных ощущений, переживаний. Это жестокость. А у нас интимные отношения иные. Интимные переживания в анальном сексе ощущают обе стороны. Какие ощущения переживают во время интимной близости мужчина и женщина, вот точно такие же переживания и у нас.
— Презрение и агрессия, направленные на вас, видны совершенно явно. Не секрет, что среди ваших ненавистников особенно выделяются мужчины.
— Женщина всегда смотрит на вещи со многих сторон, поэтому какие-то вещи им принять проще. А с мужчин что взять? Да и то: то они, видя нас, говорят подружкам: «Не смотри на эту мерзопакость, два гомика идут», а то, вырядившись почти по-женски, просят в барах: давай познакомимся, давай переспим. Красивые лицом, статные парни при деньгах говорят: «Пошли развлечёмся, прогуляемся, снимем номер, потрахаемся». Особенно себя в этом плане ценит «девушка» Анужин. Её берут не какие-нибудь замухрыжки. Всегда только красивые парни, с деньгами, заводилы в компаниях. Наше общество закрытое, поэтому такие люди не могут вести себя иначе. И может, они и хотели бы нас понять, но этому мешают господствующие в обществе взгляды, подавляющие их собственные стремления. Монголия ведь маленькая страна. И люди очень боятся, что особенности их личной жизни, их доброе имя будут ославлены чуть не на всю страну. Большая часть мужского населения Монголии с любопытством относится к гомосексуалистам или хотя бы слышала о явлении транссексуализма. Но, конечно, время, когда мы будем приняты в Монголии, ещё не пришло. Почему в Америке принят закон, ясно прописывающий права гомосексуалистов? Население страны перевалило все границы, стало чересчур большим, вот и приняли. У них нет проблемы с задержками роста населения, потому и перестали чураться гомосексуалистов. Так что, быть может, лет через двадцать, когда в Монголии будет миллионов десять населения, вопрос гомосексуализма выйдет на повестку дня. В наше время такого, думаю, не произойдёт, и всё же то, что я гуляю по улице в женской одежде — не совсем чтобы снег на голову: Монголия была довольно тёмной, замкнутой и общалась лишь с несколькими странами, но теперь-то она стала свободной и демократической. И это очень радует.
— Но, конечно, хочется избавиться от бытующего в обществе мнения о том, что вы какие-то извращенцы?
— Ну конечно. Нужно в корне поменять этот взгляд, главным образом чтобы понимали: мы не извращенцы и не маньяки, мы устроены точно так же, как и все остальные, мы нормальны, — более не требуется. Ведь это несложно: вот сидит рядом со мной человек и говорит: «Ты гомосексуал, я тебя понимаю, с тобою всё в порядке», и всё! Как бы это было здорово! Ведь гомосексуализм исключили из списка половых извращений аж в 1973 году по решению учёных!
— Можешь ли ты, нарядившись женщиной, ходить где вздумается? Тяжело ли выносить людские взгляды?
— Могу. Одевшись как женщина, хожу в бары. Там я танцую, если хочу — выпиваю. Езжу на автобусе. Гуляю по центру города, хожу по магазинам, если понадобится — обслуживают, как и остальных. Конечно же, страшно, когда на тебя глядят люди. Поначалу, когда ходил, постоянно казалось, что все как один мне вслед оборачиваются. Поначалу было очень боязно, потом пообвыкся. Если в душе живёт страх — там нет места счастью. В конце концов, если мы будем смотреть на монгольские реалии и чего-то дожидаться, то это будет как в присказке: «Смотрела-смотрела лисица на бычий уд да так и подохла», так ведь?
— Вот вы критикуете общество и так и эдак, многосторонне. А сами-то без изъяна?
— Да, правда, за некоторые вещи лично меня критикуют. У нас существует целых несколько организаций, созданных для защиты наших прав. И что же, в конце концов, делают эти организации? Эти люди должны проводить работу, направленную на изменение общественного мнения. И вот эти организации получают финансовую помощь от крупных международных фондов, но чем они занимаются на деле? Плоды их работы достойны всяческого сожаления. За исключением центра «Хамтдаа», предоставляющего гомосексуальной молодёжи медицинскую поддержку, от работы их не видно практически никакого проку.
— Наверняка тебя недолюбливают за то, что ты так говоришь?
— На самом деле всё это очень грустно. Но если не говорить то, что думаешь, так и умрёшь, ничего в этом мире не поменяв. Многие наши гомосексуалисты задаются вопросом: а не существуют ли все эти организации лишь для того, чтобы проедать поступающие им финансы? Это я говорю об этом открыто, а вообще такого же мнения втихую придерживаются многие.
— Говорят, что они проводят проверки на СПИД. В обществе как-то распространилось мнение, что если гей — значит обязательно со СПИДом.
— Мы постоянно обследуемся на СПИД. Вот почему получается такое высокое процентное соотношение: 80 % больных — гомосексуалисты. А представляете, если провести исследование всего населения Монголии — какая страшная получилась бы цифра! А пока ведь люди проходят обследование на СПИД только добровольно. Таков уж наш закрытый мир. Когда что-то замкнуто — от этого всегда происходят только дурные последствия, это как гнойник. Многие молодые люди, войдя в жизнь, чуть только встречают себе подобных, и внутри у них всё вскипает, они радуются и хотят быть к ним как можно ближе. Не являются на работу, увольняются. Скоро у них остаётся в кармане несколько тугриков, они прекращают есть и пить. Сносят вещи в ломбард. И в конце концов становятся никем, спит на тротуарах, и оказывается окончательно выброшен из жизни. Вот бы наши три организации обратили внимание на вышесказанное, что-то предпринимали в этом направлении. Хорошо было бы, чтобы они объясняли только-только вступившим в жизнь детям, что из себя представляет жизнь, какова она.
— Ты как-то говорил, что в Великом Государственном Хурале есть один, а то и несколько депутатов-геев?
— Ну в общем-то не только там, везде есть. Врождённые склонности проявляются вне зависимости оттого, к какой социальной нише ты принадлежишь. Хоть ты землекоп, хоть министр — всё равно. Гомосексуалистом может быть кем угодно. Вон хотя бы взять моего приятеля, который вон сидит в сторонке. Вот кто догадается, глядя на него, что он — гомосексуалист? Сидит себе человек, радуется, что на этом надоме его конь вошёл в «кумысную десятку», празднует. А вообще он, желая стать учителем танцев, учится сейчас в школе искусств. Певцы, художники, журналисты, экономисты, юристы — во всех этих прослойках есть гомосексуалисты. Но как заявить об этом в открытую, как я, во весь голос? — вопрос рисковый. Ведь это всё равно что пожертвовать всей своей прошлой жизнью, и потому это трудно. Что уж говорить о госслужащих — скорее уж они ещё пуще прежнего будут скрывать свою сексуальную ориентацию.
— Но и от них тебе поступали предложения встретиться, познакомиться?
— Вообще, когда дело касается сексуальных отношений, я обычно не горю энтузиазмом. Трахаться с первым встречным, как это делает Гамбуш, или прослыть номером один в оральном сексе, как Ануджин, и вообще это афишировать — не моё. Секс — это просто потребность. И у меня, по сравнению с другими, эта потребность сравнительно небольшая. Моя сексуальная жизнь довольно прохладная. Поэтому я не принимаю предложения заняться сексом от других и не хочу этого. Я хочу сохранять достоинство. Хоть этого не скрываю, мне сделал такое предложение один депутат Хурала. Этот господин уже в годах. Пусть он услышит наконец. Раз уж я открыто высказался в этом направлении, ступил на такую стезю, то унижаться так, хоть и за какие-то барыши, я не намерен. Я не бесполый, во мне есть и от того пола, и от другого. Хоть я и трансгендер, но моя мужская сторона не даёт мне права ныть и жаловаться, терпеть не могу всяких жеманных, манерных разговоров.
— Ты говорил, что встретил свою любовь. Что за парень?
— Я люблю читать стихи своего дяди Галсансуха. Поскольку я по-настоящему не любил, не понимал слов из его стихотворения: «Властелин по имени Душа». И вот в декабре познакомился с одним парнем. Это был обыкновенный парень. Ну что, узнали друг друга поближе, решили вместе жить. После некоторого времени совместной жизни я понял, что наши отношения будут недолгими, и, поняв это, решил, что пускай уж лучше я, как властитель, сам приму такое решение, и тогда впервые у меня родилась мысль о расставании с ним. И лишь по прошествии некоторого времени с тех пор, как мы разошлись, я осознал, что правда любил. Сейчас, когда думаю об этом, приходят лишь очень хорошие воспоминания. Тот мой парень был немножко ветреным, но сам я не таков. Иногда меня на улице обзывают проституткой. Но я ни разу не продавал себя за деньги. Если объявится мужчина, купивший Энхрийму и переспавший с ней за деньги, его занесут в Книгу рекордов Гиннесса.
— Спасибо за интервью.
Интервью Э. Болорхажид 2009 года.
Комментариев нет:
Отправить комментарий