«Евангелие от Будды» и его апостолы

Обложка альбома рэп-группы 2H Company «Искусство ухода за АК-47». Это изображение использовалось как персональная аватарка в соцсети Вконтакте одним из учеников Олега Мужчиля

Позавчера перечитывал статью И. С. Урбанаевой — доктора философских наук из улан-удэнского Института буддологии, монголоведения и тибетологии, а также уважаемой монахини-гелонгмы школы гелуг — «Буддизм в сравнительном контексте: что такое аутентичный буддизм?» Там она, разбирая вопрос о соотношении частных, локальных форм бытования буддизма и его предполагаемого доктринального ядра, пишет так:

«...Правильная постановка проблемы аутентичности буддизма заключается не в том, чтобы определить „нормативный“ буддизм, а в том, чтобы все Слово Будды было понято как полная система инструкций, предназначенных для того, чтобы отдельный человек прошел путь от обычного существа до Будды».

В связи с этими словами мне тут же вспомнилась история «чойдже-ламы» Олега Мужчиля — знаменитого в буддистских кругах России и Украины деятеля, не так давно подошедшая к столь драматическому финалу. Этот человек утверждал, что в начале 1990-х годов обучался в Бурятии у нескольких именитых лам, при этом главным учителем его был один никому больше не известный наставник из школы ньингма Чойчен Дордже. По возвращении к себе на родину, на Украину, он основал неподалёку от Донецка монастырь Шейчен-линг, зарегистрировал «Духовное управление буддистов Украины» и провозгласил создание буддийского ордена «Лунг-жонг-па» — «хранители заповедей». За стенами монастыря Олег Мужчиль преподавал созданный им извод тибетского буддизма с примесью дальневосточных боевых искусств и нейро-лингвистического программирования — его лекции по НЛП до сих пор можно послушать на Ютюбе.

Отношение практически всех остальных буддистов двух стран к этому человеку было резко отрицательным — его считали самозванцем. Однако его самого это как будто бы мало заботило — как ни в чём не бывало, он проводил общественные лекции, приглашал из-за границы лам-ньингмапинцев и даже сумел договориться с ними об освящении своего монастыря. Его ученики и сподвижники пытались поначалу защитить своего учителя от регулярных нападок на буддийских интернет-форумах, однако со временем создали свой собственный, где завели особый раздел «Перлы виртуальных знатоков буддизма». В нём они пытались разоблачать невежество в буддийском учении, выказываемое критиками своего наставника.

Когда два года назад начались волнения на Донбассе, я тут же вспомнил о Шейчен-линге и о Мужчиле. Дело в том, что «чойдже-лама» был известен не только своими сомнительными претензиями, но и тем, что с начала 1990-х годов был рьяным сторонником украинского национализма. Были даже сведения, что на базе своего монастыря он проводил нечто вроде курсов спецподготовки для партизан — обучал навыкам рукопашного боя, разведке, выживания в лесу и т. п. Однако с началом восточноукраинского конфликта Шейчен-линг оказался в тылу его идейных врагов, и неудивительно, что всякая активность в монастыре была свёрнута. Мужчиль покинул Донбасс, однако вскоре вернулся туда уже не в качестве священника и учителя, а как боец «Добровольческого украинского корпуса „Правый сектор“». Согласно фрагментарным сведениям, он занимался подготовкой разведчиков, а также сам участвовал в диверсионных операциях в своём родном Донецке. В интервью, данном год назад украинскому изданию, он публично афишировал своё участие в «анти-террористической операции». На вопрос журналиста о том, подобает ли буддийскому священнику участвовать в войне, от ответил тогда, что «есть сутры насчет войны от самого Будды — какая война является справедливой, а какая нет», и процитировал по памяти фрагмент такой сутры:

— В свое время к Будде пришел один военачальник Синха, и, после философского диспута с Буддой, принял его учение. Сказал: «Хочу следовать за Буддой, но у меня остается один вопрос. Я военачальник, моя задача — следить, чтобы на селение не напали враги, разбойники. Должен ли я так, как поступил сам Будда, оставить мирскую жизнь, стать монахом и отказаться от всякого насилия?» На что Будда ответил: «Нигде Будда не учил оставлять что-либо силам, представляющим зло, будь то люди, духи или силы природы. Но, сражаясь, следует помнить, ради чего ты сражаешься. Неправ тот, кто напал, начал войну — но не тот, кто встал на защиту своей страны. Порицаем должен был тот, кто развязал войну». И Будда сказал: «Говорю тебе, о военачальник, сражайся со всей своей мощью. Но помни о том, что тебе сказано — ради чего ты сражаешься».

Последнее публичное
фото Олега Мужчиля

При чём же здесь слова Урбанаевой об «аутентичном буддизме», приведённые выше? На мой взгляд, в своих словах о том, что не следует искусственно конструировать некий «буддизм как таковой», вычленяя его из всего разнообразия традиций, а просто практиковать Слово Будды во всей его полноте, содержится существенное противоречие. Ведь именно традиция, а не что-либо ещё, указывает нам на то, что является, а что не является подлинным Словом Будды. Именно разница в этом вопросе и составляет фундаментальные отличия Хинаяны и Махаяны, Махаяны и Ваджраяны, а также, зачастую — и отдельных школ внутри этих течений. Являются ли махаянские сутры Словом Будды или нет? Буддийская тантра — подлинное ли учение Пробуждённого или поздняя подделка? Сокровенные тексты-терма, приписываемые Падмасамбхаве и другим великим наставникам древности и обнаруживаемые через столетия после того, как были ими скрыты — действительно ли принадлежат им, или это творчество недобросовестных современных лам, а то и вовсе — вредоносных духов? Эти драматические вопросы до сих пор муссируются в межбуддийском диалоге.

Процитированный выше отрывок из сутры о Синхе, которую так любили «чойдже-лама» и его последователи — пример как раз такой «ложной терма». Издания палийского канона приводят эту сутру в иной редакции, нежели та, которая распространялась и использовалась ими: в последнем случае в сутре присутствовал фрагмент об оправдании оборонительной войны. Однако, несмотря на многочисленные обвинения Олега Мужчиля в недобросовестности, всё же не следует приписывать ему авторство этой вставки, столь отвечающей его воинственно-националистической позиции. История этого «самовозникшего» апокрифа такова.

Елена Рерих в 1910―1920-е гг.

Впервые на русском языке текст Симха-сутры (пали Сиха сутта) в его «апокрифической» редакции появился в издании книги «Основы буддизма» Елены Рерих (1879―1955), текст которой был выпущен в ноябре 1990 года в сборнике «Свет Огня» Латвийским рериховским обществом. Эта публикация отличалась от первоначального, анонимного издания «Основ», вышедшего в 1927 году в Улан-Баторе, в котором текст этой сутры отсутствовал. В первом англоязычном издании 1930 года его также нет.

Дело в том, что для подготовки издания 1990 года использовалось англоязычное посмертное издание 1971 года, куда были включены архивные материалы по буддизму, собранные Рерих, в том числе и текст «апокрифической» Симха-сутры. Известно, что Рерих дорабатывала свои «Основы буддизма» после первых публикаций, однако отсутствие этого фрагмента в русскоязычном рижском издании 1940 года позволяет предположить, что инициатива этой вставки принадлежала её американским последователям из «Общества Агни-йоги», которые готовили издание 1971 года. Впрочем, достоверно установить это сейчас не представляется возможным.

Пауль Карус

В пользу инициативы американцев, однако, говорит тот факт, что источником этой вставки является книга американского автора Пауля (Пола) Каруса (1852—1919) «Евангелие от Будды согласно старинным записям» (The Gospel of Buddha According To Old Records). Эта книга вышла в США в 1895 году; первый перевод на русский язык был опубликован в 2014 году в Москве под названием «Провозвестие Будды». Книга представляла собой последовательное изложение жизни и учения Будды так, как это понимал автор, была адресована западной аудитории и написана в привычном для неё ключе, с опорой на источники раннего буддизма. Помимо реальных отсылок к буддийским каноническим текстам, она содержала, по откровенному признанию самого Каруса, и его персональные вставки, призванные прояснить его собственную концепцию буддизма как предварения христианства. Вставка в каноническую сутру о Симхе относилась, очевидно, к числу именно таких интерполяций. В предисловии к книге он пишет:

«Множество фрагментов, и, несомненно, важнейшие из них буквально скопированы из переводов оригинальных буддийских текстов. Некоторые переписаны в достаточно свободной манере для того, чтобы сделать их понятными нынешнему поколению. Иные из них переделаны или сокращены. Кроме трёх вводных и трёх заключительных глав [в книге] содержится лишь небольшое количество подлинно оригинальных добавлений, которые, однако, не являются просто литературным украшательством и не отклоняются от буддийских доктрин. Они содержат лишь идеи, прообразы которых могут быть найдены среди различных традиций буддизма, и добавлены как развёртывание его основных принципов».

Изображение "воинственного" Будды Шакьямуни
нарисованное для улан-баторского издания
 "Основ буддизма" Елены Рерих 

И англоязычное издание «Основ буддизма» 1971 года, и их русскоязычное переиздание 1990 года содержали ссылки на текст Каруса, никак не указывая, однако, на сомнительную аутентичность текста сутры. Но можно ли пенять Олегу Мужчилю за то, что он не потрудился выяснить подлинность приводимых цитат? Едва ли, ведь на чужеродную вставку в Симха-сутру не обратили внимания даже такие авторитетные российские буддологи, как А. В. Парибок и А. А. Терентьев, к которым, по свидетельству латвийских рериховцев, они обращались за советами и «сведениями библиографического характера», работая над последующими переизданиями «Основ» в 1997 и 2002 годах. Впрочем, если эти обращения носили фрагментарный характер, и не предусматривали их знакомства с полным текстом «Основ» в редакции 1971 года, то подобный упрёк в их адрес не может быть назван справедливым. К тому же, даже если они и обнаружили бы факт карусовской интерполяции в оригинальный текст, это навряд ли оказало бы влияние на взгляды украинского «чойдже»: очевидно, он пользовался именно изданием «Основ» 1990 года, а не последующими. На это указывает тот факт, что на сайте, принадлежащем организации Мужчиля «Нингма в Украине», текст русского перевода Симха-сутры отличается от более поздних изданий: редакция, выпустившая их, сообщила, что первоначальный перевод с английского, появившийся в 1990 году, был впоследствии пересмотрен. «Нингма в Украине», таким образом, пользовалась его «изначальным», «архаичным» вариантом.

Последователи «Нингмы в Украине» во время освящения Шейчен-линга приглашенным для этого ламой Цевангом Гьяцо в 2009 году 

Нельзя не усмотреть в этой ситуации некоторую горькую иронию. Тибетская школа ньингма («старая»), как известно, получила своё название благодаря тому, что использовала «старые» переводы буддийских канонических источников, в то время как все остальные школы, — «сарма» («новые»), — опирались на сделанные впоследствии и, как принято считать, более выверенные, а значит — более адекватные и корректные переводы с санскрита. Другой особенностью школы ньингма считается особое доверие к текстам класса терма, имеющим порой неясное происхождение, и, следовательно, не вполне пригодным для применения буддистами. Именно такой подложной «терма» и оказалась для Олега Мужчиля и его учеников «дополненная» Карусом сутра о военачальнике Симхе, которую они не потрудились сверить с канонической версией

Последствия следования учениям, выдаваемым за Слово Будды, «чойдже-лама» вкусил гораздо раньше, чем, очевидно, рассчитывал. Разменяв под воздействием карусовского «Евангелия» мирную жизнь какого-никакого, но священника, Олег Мужчиль ушёл воевать с «сепаратистами» и «российскими агрессорами» бок о бок со своими давними единомышленниками, украинскими ультраправыми. В августе 2015 года он разочаровался в их «соглашательской» позиции, найдя её недостаточно радикальной, и повёл собственную войну — но уже с «предателями» украинского милитаризма внутри страны, пошедших на перемирие с ЛДНР вместо того, чтобы продолжать войну. 10 декабря, когда к нему в квартиру нагрянули украинские силовики, он, застрелив одного из них, был убит в последовавшей перестрелке. Ещё один спецназовец скончался позже от смертельного ранения.

Судзуки Дайсецу 

«Евангелие от Будды», включающее «апокриф» о Симхе, было знакомо буддийскому миру с момента его написания. Практически сразу же перевёл его на японский язык будущий выдающийся буддолог и популяризатор буддизма на Западе Судзуки Дайсецу (1870―1966), познакомившийся с Карусом в 1893 году в Чикаго в ходе «Мирового парламента религий». Участник этого конгресса, настоятель двух монастырей в Камакуре и монах школы риндзай-дзэн Соён Сяку (1860―1919), устроивший их встречу и написавший предисловие к переводу Судзуки, хотел, чтобы знакомство с ним дало японцам представление о том, как западные люди видят буддизм, а особенно — чтобы эта книга возбудила интерес к буддийскому учению в среде вестернизованной японской молодёжи. Вместе с тем, для него было очевидно, что текст Каруса в сравнении с источниками содержит многочисленные опущения и ревизии. Сомнения относительно адекватности изложения буддийского учения в «Евангелии» высказывал впоследствии и сам Судзуки. Несмотря на это, они оба признавали высокую практическую пользу от публикации книги Каруса. В Японии она выдержала целый ряд переизданий, и даже использовалась для преподавания буддизма в Токийском университете, будучи легко понятной и доступной для молодых японцев.

К слову сказать, точно такая же проблема отсутствия популярной литературы о буддизме, доступной образованным мирянам, встала и перед бурятскими буддистами в начале 1990-х. В качестве такой книги они выбрали «Основы буддизма» Рерих. Книга вышла в Улан-Удэ в 1991 году с предисловием Пандито Хамбо-ламы М. Цыбикова (1908―1992), однако «апокрифического» фрагмента сутры о Симхе там не было. Надо сказать, что книга Рерих была хорошо известна в Бурятии начиная с года её первого выпуска, однако принималась там неоднозначно: дело в том, что в конце 1920-х годов, когда она была издана, в среде бурятского духовенства существовал раскол на обновленцев и консерваторов, и «Основы буддизма», изданные в Улан-Баторе без указания имени автора, но с прямой поддержкой обновленчества, консерваторы единогласно приписывали его идеологам.

Анагарика Дхармапала

В том же прагматическом ключе, что и японцы, восприняли «Евангелие от Будды» и на Шри-Ланке, где сингальские буддийские националисты добились её использования в местных школах для обучения детей английскому языку. Эта практика продолжалась почти полвека. Лидер обновленческого движения ланкийского буддизма Анагарика Дхармапала (1864―1933), также лично знакомый с Карусом по чикагскому «парламенту», строил некоторые свои публичные лекции целиком на материале этого произведения, утверждая, что Карус более, чем какой-либо другой западный автор, проник в сущность буддийского учения. Более эксплицитные, по сравнению с японскими, симпатии Дхармапалы к этому тексту объясняются, очевидно, тем, что Карус в своей компиляции использовал преимущественно палийские источники, актуальные в буддийских традициях Шри-Ланки, а не тексты Махаяны. Это обстоятельство использовалось сингальскими буддийскими националистами как свидетельство большей аутентичности их собственной буддийской традиции.

Однако японцы трактовали выбор текстов Карусом по-своему. Использование Карусом как тхеравадинских, так и махаянских (хоть и в меньшем объёме) источников позволяло им утверждать, что, следовательно, традиция Тхеравады сама по себе не является полной. А отсутствие в его книге цитат из текстов, характерных для тибетской традиции — прежде всего, из тантр — позволяло думать, что автор вообще не рассматривал их как буддийские. Вывод из этих наблюдений был очевиден — именно «восточный», японский буддизм сохранил Слово Будды в максимальной полноте и чистоте и, следовательно, превосходит все остальные национальные формы.

Соён Сяку 

Подобные настроения в среде японских интеллектуалов-буддистов в конечном итоге привели к созданию японского буддийского национализма, достигшего пика в годы Второй мировой войны. Буддийские идеологи, среди которых оказались и Соён с Судзуки, с концепцией «справедливой войны» пришли на помощь японскому милитаризму несмотря на то, что войны в первой половине ХХ века страна вела отнюдь не оборонительные. Так, например, когда в 1904 году Лев Толстой обратился к Соёну Сяку с предложением присоединиться к своему воззванию о прекращении русско-японской войны, тот ответил отказом, заявив, что

«...Иногда убийства и война становятся необходимы для защиты ценностей и гармонии невинной страны, расы или человека».

Кажется, эти слова чуть ли не напрямую взяты из «апокрифической» сутры о Симхе, которую по памяти цитировал Олег Мужчиль в своём последнем интервью. А наставник из школы сото-дзэн Даюн Согаку (1871—1961) в 1939 году выразился ещё откровеннее:

«Если приказано маршировать — ать, два, приказано стрелять — бах, бах. Это проявление высшей мудрости просветления. Единство дзэн и войны достигает наивысших пределов во время [нынешней] священной войны»

В году, когда были написаны эти строки, японцы вторглись в Монголию, где были разбиты советско-монгольскими войсками в ходе боёв на Халхин-голе. Когда Вторая мировая война уже близилась к концу, Судзуки, последователь риндзай-дзэн, дописывал свою книгу «Японская духовность», в которой утверждал, что дзэн «олицетворяет японский дух», что именно дзэн-буддизм позволил раскрыться японской воинской культуре бусидо подобно тому, как птица помогает выбраться из яйца птенцу. Это, по мысли Судзуки, и сделало дзэн-буддизм нерасторжимым с японскостью.

В ином смысле понимает эту нерасторжимость И. С. Урбанаева, которая в той же статье утверждает, что «такой своеобразный феномен дальневосточной культуры, как дзэн/чань» может считаться буддизмом лишь в той же мере, в какой справедливо нашумевшее в своё время заявление Пандито Хамбо-ламы Аюшеева о том, что бурятам для достижения нирваны надо возрождать местную породу овец.

Она добавляет, однако, что «с точки зрения социологии религии, да, действительно китайский и японский буддизм в качестве сложившейся конфессии имеют право называться буддизмом и в будущем, коли за этими явлениями уже закрепились их названия». Если так, то и возникновение «бурятского буддизма», сопряжённого с овцеводством — лишь вопрос времени. А вот «украинско-буддийскому» национализму времени, по всей видимости, не хватило. Пули, выпущенные в его основателя, «чойдже-ламу» Олега Мужчиля (1965―2015), стали многоточием, прервавшим его историческое вызревание. А содержание тех сомнительных источников, на которые «украинский буддизм» пытался полагаться, по стечению обстоятельств само явилось причиной его стремительного исчезновения.

Уточнение. По личному сообщению А. Терентьева, О. Мужчиль учился в Иволгинском дацане в период до 1989 г. 

См. также

Будда с мечом — об иллюстрации к улан-баторскому изданию «Основ буддизма» Елены Рерих

Библиография

Карус П. Провозвестие Будды. — М.: Ганга, 2014.

Основы буддизма. — Улан-Батор: Улан-Баторская типография, 1926.

Рерих Е. И. Основы буддизма. — Улан-Удэ: Бурятское книжное издательство, 1991.

Рокотова Н. Основы буддизма. — М.: Сиринъ садхана, 2002.

Синицын Ф. Л. «Красная буря». Советское государство и буддизм в 1917–1946 гг. — СПб.: Изд-во А. А. Терентьева, 2013.

Урбанаева И. С. Буддизм в сравнительном контексте: что такое аутентичный буддизм? // Вестник БНЦ СО РАН, № 3 (11), 2013. — С. 78-88.

Carus P. The Gospel of Buddha Аccording To Old Records. — Chicago: The Open Court Publishing Company, 1895.

Roerich H. Foundations of Buddhism. — New York: Agni Yoga Society, 1971.

Rokotoff N. Foundations of Buddhism. — New York: Roerich Museum Society, 1930.

Snodgrass J. Budda no fukuin. The Deployment of Paul Carus’s Gospel of Buddha in Meiji Japan // Japanese Journal of Religious Studies, 1998, № 25/3-4.

Suzuki D. T. Japanese Spirituality. Translated by Norman Waddell. — Tokyo: Japan Society for the Promotion of Science and Japanese Ministry of Education, 1972.

Victoria B. D. Zen at War. — Lanham: Rowman & Littlefield Publishers, 2006.

Zhao D. Buddhism, Nationalism and War: A Comparative Evaluation of Chinese and Japanese Buddhists‘ Reactions to the Second Sino-Japanese War (1937–1945). // International Journal of Social Science and Humanity, Vol. 4, No. 5, September 2014 — Pp. 372-377.