Доклад, прочитанный мной на конференции «Тибетология и буддология на стыке науки и религии», которая была организована Институтом востоковедения РАН в ноябре 2020 года в онлайн-формате (видеозапись выступления; текст доклада в сборнике). Ещё до публикации моя работа вызвала сразу несколько критических рецензий со стороны представителей отечественного теософско-рериховского сообщества, адресованных редакции сборника. Ответ на одну из них, доведённую до моего сведения, я опубликовал в октябре 2021 года сразу после того, как сборник докладов конференции был издан. В этот ответ вошли некоторые материалы, которые не были упомянуты в данном тексте в силу ограничений формата доклада.
В истории распространения буддизма на Западе своеобразным «родимым пятном» продолжает оставаться феномен деятельности Е. П. Блаватской. Несмотря на многочисленные критические исследования её деятельности и письменного наследия, начавшиеся ещё при её жизни, неизменно дававшие результаты, отказывающие в достоверности популяризованному ею мифу о «тибетском эзотерическом братстве» и персонах, с ним связанных – т. н. «махатмах», вплоть до последних лет исследователями производятся попытки если и не подтвердить существование «махатм» ровно таких, как они описаны Блаватской, то по крайней мере разглядеть в этих персонажах персонификации неких реальных людей, которые были ей знакомы.
Одной из таких попыток является опыт «лингвистического исследования», произведённый в 2013 г. филологом Б. С. Гречиным, который, сконцентрировавшись на тибетской компоненте «Писем махатм», попытался доказать, что без реального общения с некими тибетскими ламами все те тибетские слова и понятия, что упоминаются в этих письмах, появиться там не могли. До появления его работы тибетские термины и фразы в «Письмах» попадали в поле зрения исследователей лишь эпизодически и никогда не рассматривались в комплексе. Тем не менее, недостаточный охват тибетской лексики «Писем», малая источниковая база и несколько изначально неверных тезисов, на которых строилось его исследование, не позволили Б. С. Гречину прийти к корректным выводам. Между тем, представляется, что потенциал комплексного анализа тибетской лексики «Писем» шире, чем возможность выяснения реальности личностей «махатм» или лиц, послуживших для них прототипами. В частности, характер использования Блаватской тибетского материала при написании «Писем» мог бы сделать более явным её собственное отношение к тибетскому буддизму в целом, и, как следствие – конкретизировать её роль в процессе его популяризации в Европе на руб. XIX-XX вв.